– Именно. Причём уход этот был не спонтанным, а тщательно просчитанным. Они проанализировали прибыльность клиентов из этой группы и решили, что бизнес нерентабелен. Продажа бренда – это и есть фактический отказ, пусть и замаскированный.
Воздух в студии стал сухим и напряжённым. Осветительные приборы жгли кожу, создавая ощущение раскалённого пространства, где каждое слово могло превратиться в искру.
– Это очень серьёзное обвинение, – голос ведущего прозвучал жёстко, почти глухо.
Подобные заявления были сродни минному полю: один неверный шаг – и взрыв. Обвинение корпорации в расовой дискриминации могло стать её концом, репутационной катастрофой, от которой не оправиться.
Белая Акула кивнул, будто соглашаясь с опасностью сказанного.
– Да, это рискованная гипотеза без прямых доказательств. Но именно об этом говорил анонимный источник, передавший нам материалы.
Он словно сделал шаг назад, искусно снимая с себя часть ответственности. Казалось, он лишь пересказывает чужие слова, осторожно перекладывая груз обвинений на невидимого свидетеля.
– Проверить личность информатора оказалось невозможно – он тщательно сохранил анонимность. Запрос в исследовательскую фирму тоже не принёс результата: там сослались на конфиденциальность клиента. Мы предприняли всё возможное, чтобы удостовериться в подлинности сведений, но окончательного подтверждения нет.
Так он перечислял предпринятые шаги – словно показывал зрителям, что действует предельно осторожно и объективно. Не утверждал напрямую, а лишь задавал вопросы, оставлял пространство для сомнений.
Но ведущий, привыкший различать подтексты, смотрел с недоверием.
– Даже простое озвучивание непроверенной информации может нанести непоправимый ущерб другой стороне. Неужели именно на это и направлены ваши действия?
Слова звучали как вызов. Для телеканала подобная тема была опасной: одно неверное движение – и в адрес редакции посыплются обвинения в безответственности.
– Не пытаетесь ли вы, прикрываясь осторожными формулировками, лишь посеять подозрения, избежав ответственности? – прозвучал следующий вопрос.
Белая Акула чуть усмехнулся, уголок губ дрогнул.
– Это естественная мысль. Конечно, эти сведения выгодны мне.
Сказав это, он не стал отрицать очевидного. Но тут же изменил интонацию: голос стал твёрдым, как сталь, и прозвучал так, будто дальше последует нечто решающее. В студии запахло раскалённым воздухом, словно лампы прожекторов выжигали не только лица участников, но и правду, которую предстояло услышать. Белая Акула заговорил не как финансист, играющий миллиардами на рынке, а как совладелец, обратившийся напрямую к тем, кто держал акции и, значит, имел право требовать ответов.
– Здесь речь не о цифрах и не о стратегии, – прозвучало его твёрдое заявление. – Важен один-единственный вопрос: правда.
Попытка уничтожить компанию на одних лишь слухах заслуживала бы осуждения, и он это знал. Но если за этими слухами скрывался весомый аргумент? Тогда всё менялось.
– Если хотя бы часть этих подозрений верна, – продолжал он, – то это не просто просчёт в управлении. Это плевок в корпоративную этику, в основы социальной ответственности. Инвесторы обязаны знать правду. И не только они – потребители тоже.
Так он выстроил свою защиту: право акционеров знать. Право общества знать.
– Более того, если приобретение бренда стало лишь прикрытием сделки и настоящую причину скрыли, – голос его зазвенел металлом, – то это прямое предательство доверия акционеров. Закрывать глаза на подобное – значит самим становиться соучастниками.
Ведущий нахмурился:
– Но что, если всё это окажется неправдой?
– Именно поэтому я пришёл на этот эфир, – ответ прозвучал с почти ледяным спокойствием. – Эта история затрагивает каждого акционера, и правда должна быть обнародована. Но раскрыть её могу не я. Настоящие ответы – у "Эпикуры".
Белая Акула взглянул прямо в камеру, его глаза сверкнули под жарким светом софитов.
– Требую официального заявления, – произнёс он с нажимом. – Так ли это на самом деле или всё ложь?
Здесь и раскрылась его истинная стратегия: бросить вызов и заставить "Эпикуру" оправдываться.
– Если с их стороны всё чисто, пусть скажут об этом открыто. Как акционер, именно этого исхода и жду, – добавил он, будто подбрасывая в топку угли.
Теперь бремя доказательств переходило на противника. Если материал оказывался подделкой – достаточно было извиниться и свалить вину на таинственного осведомителя. Но если окажется, что всё правда… "Эпикура" начнёт суетливо замазывать пятна, совершая новые ошибки. А сокрытие всегда страшнее проступка.