– Нам хотелось, чтобы бренд, выросший из чёрной культуры, стал лидером fast-casual, новым Chipotle. Этот шаг позволял защитить клиентов и одновременно расти самим. Это был идеальный баланс. Но и не только. Было великое желание превратить этот бренд в настоящий Nth Flow ресторанной индустрии.
История, от которой хотелось аплодировать.
Акула быстро спрятал замешательство и нанёс последний удар:
– Если уверенность была столь сильной, зачем скрывать всё до последнего? Почему не сказать прямо: бывших клиентов Harbor Lobster ждёт новое место? Почему акционерам не объяснили открыто, вместо того чтобы принимать решения кулуарно?
Вопрос звучал как приговор. Если стратегия была столь тонкой и продуманной, зачем же тогда тайна? Почему такая поспешность?
В студии повисла тишина, тяжёлая, как перед ударом грома. В глазах зажглась тень заранее подготовленного ответа. Лицо стало серьёзным, черты напряглись – теперь настал момент надеть маску тяжёлой задумчивости.
– Мы стремились вырваться из расовой рамки.
На лице Белой Акулы промелькнула тень недоумения – только что речь шла о чернокожей семье-владельце, о бренде с афроамериканскими корнями, о специях и традициях, а теперь вдруг – разговор о выходе за пределы самой темы расы?
Но слова не остановились.
– Вопрос расы – словно тонкая струна: стоит лишь коснуться, и звучит слишком громко. Дискриминация живёт повсюду, а любые меры поддержки тут же называют несправедливым преимуществом. Достаточно произнести слово "чёрный" – и оно превращается в обвинение, в социальный ярлык, в неравенство. Хотелось успеха без всей этой политической шелухи – успеха, основанного только на вкусе. Чтобы именно вкус, а не лозунги, стал доказательством силы этой культуры.
В глубине зала кто-то кашлянул, разорвав напряжённый воздух.
Разумеется, всё это звучало красиво – почти благородно. На деле же бизнес напоминал поле боя, где каждый использует любое оружие, лишь бы победить. Идеалы и чистая вера в принципы в мире корпораций редко имеют вес. Директор, который позволяет себе роскошь идеологий, рискует вылететь из кресла мгновенно. Но кто осмелится озвучить это в прямом эфире?
Белая Акула промолчал. И это было предсказуемо. Ведь как белый топ-менеджер мог бы напасть на чёрного руководителя, который утверждает, что хочет дать шанс собственной культуре за пределами расовых рамок?
– Если бы акцент делался на "чёрности" бренда, кто-то обязательно превратил бы это в историю о бедности и страданиях. А хотелось, чтобы эту кухню приняли без жалости – за её вкус, её самобытность, её силу.
Камеры, щёлкая, поймали каждое слово. Акула откинулся назад, но взгляд его был жёстким. В голове, вероятно, крутилась мысль о том, что правильный ответ – обвинить оппонента в отсутствии деловой хватки. Но реальность требовала осторожности.
Ведь существовал ESG – три буквы, которые в те годы уже имели огромный вес. Экологическая, социальная и корпоративная ответственность. Одно неосторожное слово – и толпа инвесторов назовёт его дискриминацией, после чего акции рухнут вниз. Выиграть спор ценой краха фонда? Глупость, которая обойдётся дороже любой победы.
И потому Акула молчал.
Сергей Платонов тем временем продолжал говорить, обращаясь уже скорее к зрителям, чем к оппоненту:
– Когда мы хранили молчание, нас обвинили в расовой дискриминации. Мы неоднократно утверждали, что это безосновательно. Хотелось лишь, чтобы скандал угас. Разве есть что-то преступное в том, чтобы изучать потребительское поведение чёрных клиентов? Мы лишь старались понять их привычки.
Звучало правдоподобно – и в то же время лукаво. Ведь если бы обвинения действительно были несправедливы, защита оказалась бы куда жёстче. Но в глазах публики эта версия превращалась в трагедию, свойственную только чернокожим руководителям: никто другой будто бы и не способен понять подобный выбор.
Взгляд устремился прямо на Акулу, тяжёлый и усталый, с тенью выгоревшей силы. В этом взгляде читался немой укор: "Как тебе, привилегированному, понять всю глубину этой борьбы?"
– Но разве подобный просчёт можно назвать таким тяжким, чтобы снимать генерального директора?
Просчёт остаётся просчётом. Хедж-фонд в роли активиста обязан подмечать ошибки и указывать на них. Но осмелится ли белый топ-менеджер публично заявить, что чёрный руководитель должен уйти из-за подобных решений?
Ответ был очевиден. Нет.
***
Утро встретило мир дрожью экранов и запахом горячего пластика – смартфон нагрелся от непрерывного потока уведомлений. Социальные сети гудели, как улей, полные нервного жужжания. Вчерашний эфир не просто прогремел – он расколол тишину на тысячи осколков, разлетевшихся по всему интернету.