Кто бы решился сменить капитана, когда корабль летит по ветру с парусами, расправленными до предела? Это было бы безумием. Ведь имя Уитмера вплетено в саму ткань бренда. Убрать его – означало вырвать сердце Double Crab House.
***
А в Shark Capital царила тишина, напоминающая похоронный зал. Великая Белая Акула исчез на целую неделю, не появлялся в офисе – подобного не случалось никогда.
Менеджер портфеля, стиснув зубы от тревоги, решился ехать прямо в его особняк в Гринвиче.
И там, у дверей, раздалось глухое:
– Ты пришёл?
***
Встреча спустя неделю выглядела неожиданно спокойной. Великая Белая Акула сидел в кресле, словно хозяин штормового моря, на лице его блуждала тень улыбки. Взгляд был холоден, но в уголках губ таилась насмешка.
– Попробовал договориться? – прозвучал вопрос, сухой и ровный, как удар хлыста.
Ранее он велел управляющему портфелем выйти на переговоры с Уитмером: пусть их кандидат и отозван, но пара мест в совете директоров могла стать ценой почётного отступления. Так поражение выглядело бы не бегством, а дипломатическим шагом. Красивый жест, выгодный для прессы и акционеров.
Но ответ уже был ясен заранее. Уитмеру незачем было идти на компромисс. Единственным резоном могло стать желание сохранить с Акулой рабочие отношения на будущее. Если же и этот мост сгорел – это означало полное разрывание связей.
Сегодня ветер дул в паруса Эпикуры, но завтра грянет шторм – и тогда Великая Белая Акула поджидал бы добычу в глубине. Одно уступленное место могло стать страховкой от удара в будущем.
– Ну? – хищный взгляд сузился, словно прицелился в жертву.
– Мы сделали предложение… – управляющий замялся, губы дёрнулись. – Но он отказал.
– Значит, решил, что зубы мои обломаны, – тихо процедил Акула, уголки рта скривились в ледяной ухмылке.
Улыбка эта не грела – она резала воздух, как лезвие. В ней читалось обещание: "Потом посмотрим".
Менеджер почувствовал странное облегчение. Вместо ярости – безмятежное спокойствие. Но реальность оставалась прежней: поражение налицо.
– Может… стоит отступить? – осторожно бросил он.
Акула кивнул, и тут же, будто смакуя, усмехнулся:
– Пусть будет стратегическим отступлением.
– Стратегическим? Значит, есть ещё ход?
– Надо мыслить шире. Проиграть сегодня – не значит проиграть навсегда. Через пару лет всё может перемениться.
В голосе звучал металл. Поражение признавалось лишь как временный сбой. Настоящая охота ещё впереди.
– Теперь важна следующая схватка. Сосредоточьтесь на сделке с Yahoo, – глаза Акулы вспыхнули азартом.
Yahoo уже дышала на ладан, но в руках держала сорок процентов Alibaba – сокровище, на которое кидались многие хищники и ломали зубы. Если же он сумеет урвать этот кусок – вся неудача с Эпикурой превратится в досадную мелочь.
– Встретимся в понедельник. Подготовь всё, – приказал он, отпуская управляющего.
Когда тишина снова заполнила особняк, Акула прошёл в личный кинозал. Под ногами хрустело стекло от разбитого бокала, в воздухе ещё висел запах дорогого виски. Он опустился в кресло и нажал на паузу.
На экране раздался знакомый голос:
– Простите, но когда это мы бросали своих клиентов? Покажите хоть раз.
Запись трансляции. Одно и то же видео проигрывалось сотни раз за последнюю неделю. Не ради мазохизма – ради вскрытия причины позора.
И наконец пазл сложился.
– Так это… он, – прошептал Акула, в голосе звучал яд, а в глазах полыхнуло обещание расплаты.
Невидимая паутина всей этой интриги оказалась соткана вовсе не закалённым хищником рынка, а тем самым юным русским аналитиком, которого на Уолл-стрит до недавнего времени и всерьёз никто не воспринимал.
Сомнения закрались ещё в прямом эфире, но чем чаще пересматривалась та самая запись, тем яснее становилось: именно он и был кукловодом, держащим за ниточки весь этот хаос.
– Невероятно… – губы Акулы выдохнули короткий смешок, больше похожий на хрип недоумения.
Ничтожный аналитик – и вдруг подобная игра? Вся логика рушилась, привычные правила финансовых баталий оказывались перевёрнутыми. Но мир слишком часто доказывал: невероятное случается чаще, чем хотелось бы.
Неделя в затворничестве превратилась в адское самокопание. Стены особняка пропитались запахом выдохшегося алкоголя и холодного табачного дыма. Стук шагов по мраморному полу отдавался гулом в пустых залах, где дни сливались с ночами. В каждой мысли крутился один-единственный вопрос: как можно было этого избежать?