И примеров хватало. Достаточно было взглянуть на недавние события: размахнувшийся пожар по всей стране, города на ушах, спецслужбы и полиция в полной мобилизации. И в центре этого – Платонов.
– Люди, что оказываются рядом с такими, тоже обречены пострадать. Потому и прошу тебя держаться подальше, быть осторожной, – голос Рэймонда стал тверже, словно он вбивал эти слова в память дочери.
Некоторое время Рейчел молчала. Казалось, его предупреждение достигло цели, и на сердце легло облегчение. Но её тихо прозвучавшие слова перевернули всё:
– Если рядом оказывается человек, переступающий моральные границы… разве не наша задача – помочь ему остаться на верной дороге?
***
До Калифорнии оставалось две недели.
Попытка пробиться туда под предлогом деловой поездки захлебнулась на корню.
– Это невозможно. Вопросы управления активами – совсем другой отдел, – ответил сухо Джефф.
Не Пирс, как ожидалось. После скандала с "Эпикура" Пирса повысили – кресло в правлении, новый кабинет на верхних этажах, откуда Нью-Йорк выглядел игрушечным городком. Его место занял Джефф, и теперь именно он стал непосредственным начальником.
– Договоренность у тебя была только с Пирсом. Ко мне она не относится. Отныне никаких внешних контактов. Сиди тихо, – добавил он с оттенком недоверия.
После истории с "Эпикура" в глазах Джеффа поселилось стойкое ощущение: подчинённый превратился в мину замедленного действия. И позволять этой мине свободно гулять за пределами офиса он не собирался.
Сквозило в его голосе малодушие, и от этого становилось тесно в кабинете.
Мысль вертелась одна: "Сначала нужно разобраться с этим". Ведь поездка в Калифорнию через две недели была только началом. Полноценное наступление на "Теранос" потребует новых разъездов, подготовок, встреч. Но начальник намертво встал поперёк дороги.
Уйти из "Голдман" и обрести свободу? Да, но вместе со свободой потерялась бы сила имени, тот самый авторитет, что открывал нужные двери.
Задача стояла тонкая: остаться внутри корпорации, но работать вне её задач, сохранив свободу для расследования "Теранос".
Ясно было одно: Джефф никогда не подпишет такой карт-бланш.
Значит, оставался другой путь.
"Если Джефф отказывает – убедить кого-то выше".
Как бы ни называлась его должность, Джефф – лишь винтик. А вот Пирс теперь сидел там, где решались настоящие вопросы.
Сообщение ушло короткое: "Есть важный разговор. Напиши, когда сможешь".
День прошёл в тишине. На экране телефона не загоралось новое уведомление, и с каждой минутой ожидание липло к вискам неприятным холодом. Понятно, что новый пост делает Пирса занятым, но времени ждать больше не оставалось.
Пальцы уже коснулись клавиш, готовые отправить повторный запрос, когда экран наконец вспыхнул:
"Поднимайся сейчас".
На сорок седьмом этаже башни "Голдман", в угловом кабинете, где стеклянные стены открывали сразу два горизонта, стоял человек и смотрел в пустоту. Под его ногами мягко пружинил ковер, приглушая шаги, а за окнами вечернее солнце растекало по воде Гудзона густую, густо-алую краску. За рекой простирались серые кварталы Джерси, уже окутанные лёгкой дымкой.
Пирс, однако, не видел ни реки, ни заката. В руке горел экран смартфона.
"Есть срочный разговор. Напиши, когда сможешь."
Сообщение от Сергея Платонова.
Брови Пирса невольно сдвинулись. Сколько раз за последние часы он перечитывал эти строки? Много. И всякий раз внутри вспыхивал один и тот же вопрос: "Чего он добивается?" От Платонова нельзя было ожидать обыденности – слишком уж странное впечатление оставлял этот человек.
– Может, это даже шанс, а не беда…, – пробормотал Пирс, словно сам себе напоминая, зачем в принципе связался с ним.
С первого же дня рядом с Сергеем ощущалось то самое – едва уловимое, но реальное – что когда-то исходило от тяжеловесов Уолл-стрит. У тех, кто двигал миллиарды одним движением пальца, было что-то особенное, не сводимое к знаниям или опыту. Необузданная дерзость, презрение к обычным рамкам, ощущение собственной силы. В Платонове сверкала та же искра.
Именно поэтому когда-то было решено: "Надо наладить с ним контакт заранее. Вдруг из него выйдет новый Сорос?" Ведь весь инвестиционный банкинг держится на связях, и чем больше знаешь тех, кто однажды может перевернуть рынок, тем выше цена тебе самому.