Сухие буквы NDA – холодная аббревиатура, за которой прячется железная хватка конфиденциальности. Нарушение означало не только увольнение, но и многомиллионные иски о возмещении убытков.
– Подобные соглашения – обычная практика в Силиконовой долине, – отметил Джонатан. – Но "Theranos" выделялась одним: компания действительно судилась со своими работниками. В то время как прочие подавали иски лишь при реальном ущербе, здесь в суд обращались уже при подозрении, ещё до доказанного факта. Потому сотрудники держали рот на замке.
Тень легла на его лицо. Голос стал тише, будто слова отдавались эхом в стенах.
– Некоторые говорили, что за ними следили только за сам факт встречи со мной. Даже если разговоров не было. Люди прятались у друзей, скрывали всё от семей. Но и туда приходили письма от юристов "Theranos": "Нам известно, что вы разгласили конфиденциальную информацию и оклеветали компанию. Если немедленно не встретитесь с нашей командой, подадим в суд". После этого они умоляли меня больше никогда не звонить.
Повисла густая тишина.
– Уверен, за мной тоже установили слежку, – продолжил он после паузы. – Каждый врач, каждый сотрудник, с кем встречался, через пару дней получал угрозы. Высока вероятность, что и офис прослушивают. Потому и предложил встретиться на улице. От слежки ещё можно уйти, но вот кто именно "глаза" – до сих пор загадка.
Ситуация походила на сюжет дешёвого фильма, но знание маниакальной подозрительности Холмс и Шармы делало её вполне реальной.
Джонатан, опустив глаза, снова посмотрел в блокнот. На странице, подчеркнутые жирной линией, стояли три пункта:
"Метод 1: добровольное раскрытие акционеров"
"Метод 2: показания врачей"
"Метод 3: свидетельства сотрудников"
Улыбка, тягостная и одинокая, скользнула по его лицу.
– Всё, что могу предложить, – это показания, по которым невозможно определить источник. Даже если свидетели найдутся, в суде они не выступят. Их останавливают страх клеветы и нарушение NDA.
Он поднял взгляд.
– Вот вся информация. Скажите… считаете ли вы по-прежнему, что она стоит обмена?
Тон его голоса выдавал испытание. Словно хотел прочесть в ответе не слова, а намерения, уловить – можно ли доверять или перед ним шпион "Theranos". В комнате повисла натянутая тишина – только кондиционер изредка шептал заботливо-холодным дыханием, а ткань кресел поскрипывала при малейшем движении. Взгляд Джонатана отразил недоумение: его глаза расширились, а потом на губах появилась горькая усмешка, будто вкус неожиданности оказался слишком кислым.
Разговор принял новый оборот. В ответ на предыдущие аргументы прозвучало неожиданное заявление – без единого местоимения "я", прямо и твёрдо, словно слово выковано в металле:
– Планируется подать иск против "Theranos" в течение двух месяцев.
– Что? – вырвалось у Джонатана.
Его удивление ощутимо дрожало в воздухе; ручка в его руке на мгновение застучала по бумаге, как будто сама бумага пыталась успокоить ситуацию. Беседа продолжилась с прежним напряжением. Джонатан покачал головой, недоверие читалось в каждом жесте:
– Невозможно. Уже говорилось: три препятствия неодолимы. Выиграть в суде нельзя.
Ответ последовал холодный и спокойный, губы слегка улыбнулись, но взгляд оставался твёрдым:
– В одном месте вы просмотрели дырку."
– Дырка? – повторил Джонатан, нахмурившись и обводя взглядом блокнот с подчёркнутыми пунктами.
Указали на первую строчку в списке: "Метод 1: добровольное раскрытие акционеров." Остальные два пункта – показания врачей и свидетелей из числа сотрудников – оказались закрытыми кольчугой NDA и угроз, и в этих направлениях дорога действительно заперта. Юристы "Theranos" дежурили и во всю применяли прессинг – звонки, письма, иски на любой шорох.
Но первая тропа была иная: она вовсе не охранялась с той же ревностью. Размышления сложились в план: не ждать, пока владельцы сами откроют рот – подставить их в ситуацию, где честь и репутация станут важнее денег. Если перед выбором "честь или золото" окажется невозможным взять оба – многие из членов совета, бывшие политики и государственные чиновники, выберут не деньги.
– Самое опасное в инвестициях – принимать за очевидность то, что таковым не является. В привычных местах и зарыты ловушки, – прозвучало тихо, но уверенно. Голос стал чуть холоднее, как металл чашки, взятой рукой в перерыве разговора. Пальцы постукивали по столу в такт словам.
– Нужно создать причину, чтобы они отказались от своей "гусыни", – пауза, запах бумаги стал более ощутимым – как будто сама комната собралась прислушаться.