То, что раскрылось в словах Сергея Платонова, не укладывалось в привычные рамки. Казалось, мозаика, которую невозможно было собрать, вдруг обрела очертания: обрывки фактов сомкнулись, сложились в единую картину. Всё стало на свои места.
Вот почему именно Платонов оказался втянут в дело "Theranos". Вот для чего понадобилось участие журналиста. В груди похолодело от этого прозрения – словно в комнате на миг приоткрыли окно и вкрался сквозняк.
Обычно разгадка снимает завесу тайны, лишает происходящее очарования. Но здесь всё было иначе: чем яснее становилась суть, тем сильнее пробирал холод по позвоночнику.
– Как вообще могло родиться такое решение? – вырвалось непроизвольно.
Платонов улыбнулся спокойно, будто речь шла о чём-то само собой разумеющемся:
– Если игра заведомо проиграна, лучший ход – перевернуть доску и начать заново.
Слова легли тяжёлым камнем. Именно так и выглядело противостояние с "Theranos": партия без единого шанса на победу.
Любые улики растворялись в тени монополизированных технологий. Документы прятались, данные были недосягаемы. Без доказательств оставались только свидетели – живые голоса, которых "Theranos" пыталась заставить замолчать, натравив на них стаю дорогих, беспощадных адвокатов.
Одного человека всё же удалось склонить к откровению, но другой колебался, терзался муками выбора. В ушах всё ещё звучали слова, произнесённые дрожащим голосом:
– Мне угрожали не только разорением, но и бедой для родителей. Сумею ли выдержать это? Прости, я ещё не решился….
Эта исповедь, сказанная со слезами, до сих пор стояла перед глазами.
Юрист "Theranos" слыл безжалостным, и его угрозы соответствовали репутации. Каждый раз после подобных разговоров внутри поднималось глухое чувство вины. Нужна была правда, нужны были свидетели… но им приходилось платить слишком дорогую цену. Как потребовать от людей пожертвовать собственной жизнью ради общего дела?
А если даже после их смелости всё закончится ничем? Если очередные отговорки компании поглотят голоса, смоют их, как пену с берега? Тогда те, кто решился на риск, окажутся сломленными. Этого нельзя было допустить.
Истина должна была вспыхнуть так ярко, чтобы озарить всю страну, чтобы не осталось возможности отвернуться. Только тогда у свидетелей появлялся шанс остаться в безопасности.
Но как добыть твёрдое доказательство в условиях, когда каждая дверь заперта, а каждое слово свидетеля заглушается угрозами? Казалось, сама реальность не даёт прорваться к разгадке.
И вдруг – спокойный голос Платонова:
– Разве этого не хватит, чтобы завершить всё в течение двух месяцев?
Прозвучало так буднично, будто речь шла о пустяке. Но за этими словами скрывалась трещина в стене, узкий просвет, ведущий к решению.
Журналист вновь и вновь прокручивал услышанное в голове. И чем больше возвращался к этому плану, тем очевиднее становилось: если всё сложится, в течение пары месяцев можно будет прорвать оборону.
Метод сулил не только шанс на успех, но и то самое оглушительное воздействие на общество, которое сделает невозможным молчание властей. И главное – свидетели оставались в безопасности.
Пока мысли ещё метались, словно ошпаренные, Сергей Платонов продолжал говорить всё тем же ровным, невозмутимым тоном. Ключ к успеху крыылся в одном – двигаться так, чтобы "Theranos" ничего не заподозрила. Для этого требовался партнёр, тот самый человек, кто способен прикрыть манёвр.
– Значит, нужен ассистент фокусника, – с иронией заметил Джонатан, тонко прищурившись.
– Ассистент? – переспросил Платонов.
– Да, ассистент фокусника.
На мгновение воздух будто стал гуще: Сергей Платонов собирался устроить представление, где иллюзия перевернёт сцену. И пока внимание публики будет приковано к ловким движениям рук, в тени совершится главный трюк. Роль Джонатана – заворожить зрителя, отвлечь, удержать свет софитов на себе, пока настоящая работа будет вестись за кулисами.
Лучшего кандидата и представить нельзя. "Theranos" и без того боялась именно его – неотступного репортёра, шаг за шагом идущего по следу.
– И что же предстоит сделать? – прозвучал вопрос.
Джонатан, не удержавшись, расхохотался. Отказывать? Поводов не находилось.
– Назови точные действия, – сказал он, отсмеявшись.
Платонов улыбнулся мягко, почти доверительно:
– Через несколько дней предстоит командировка в Калифорнию. Хотелось бы, чтобы ты поехал туда моим ассистентом.