Тех, кто поднимается благодаря таланту, а не по наследству, система встречает не аплодисментами, а холодом. Правильно, ведь сначала нужно доказать, что ты реально чего-то стоишь. Никто ведь тебя не знает и поручиться за тебя не может, а риск, он везде риск. Но естественно, чтобы получить кусок халявы в обход системы нужно давить на другие кнопки, что обычно и делается. Вот я азиат, потому у меня и всё плохо. Был бы женщиной, плохо было бы поэтому.
Шарма не мог этого не знать. Но поверили ли ему до конца, позволили ли войти в круг "своих"? Его лицо стало каменным, когда прозвучало:
"Казалось, ты пробил потолок, заняв место в C-suite… Но за ним оказался другой, выше и толще прежнего."
Под "C-suite" подразумевались вершины – кресла генерального директора, операционного директора, финансового директора.
Взгляд, полный притворного сочувствия, скользнул по его лицу. В этом взгляде читалось: "Даже тебе приходится упираться в тот же потолок. И прекрасно понятно, как это ощущается."
Шарма ещё больше замкнулся в себе, черты лица заострились, голос снова хрипло повторил:
– Мы разные.
– Конечно, сказал лишнее. Прости, не хотел задеть, – прозвучали слова извинения, но выражение жалости с лица не исчезло. Напротив, оно стало мягче, словно сожаление о том, что пришлось коснуться больного места.
А затем разговор ловко ушёл в сторону:
– Так о чём мы говорили? Ах да, о причинах инвестиций совета директоров.
Лилиана, словно зритель на премьере, нетерпеливо вмешалась и вернула беседу на прежнюю дорогу. В глазах её блеснул азарт, будто перед ней разворачивалась драма. Остальные участники встречи, пятнадцать человек, смотрели с тем же напряжением.
Шанс был схвачен. Голос зазвучал спокойно, почти буднично:
– Не стоит ломать голову над этим. У совета были свои причины, и нам их всё равно не узнать.
Но взгляд оставался прежним – в нём по-прежнему таилась жалость, будто говорилось без слов: "Ты – азиат, COO, которого держат в стороне. И ради твоего достоинства не буду копать глубже."
Если бы Шарма замолчал теперь – это стало бы признанием.
Тусклый свет люстры падал на стол, блестя на полированных папках и разложенных графиках. В воздухе стоял густой запах кофе, смешанный с лёгким ароматом дорогого лосьона, которым пользовался Шарма. Он держался так, будто его плечи подпирали потолок, будто весь мир обязан был слушать его монолог. Взгляд его был колюч, губы кривились в насмешливой усмешке.
– Это нелепо, – сорвалось с его уст, и воздух будто зазвенел от этого сухого звука.
Не выдержал. Гнев в его голосе был предсказуем.
Он презрительно хмыкнул, резко откинулся на спинку кресла и, скрестив руки, заговорил с таким видом, будто открывает перед залом театра великую тайну:
– Ты вообще понимаешь, что такое настоящая ценность "Теранос" и "Ньютона"?
Слова посыпались как мелкие камешки, со звоном, с самодовольным блеском в глазах.
– Это не просто удобство или скорость. Это куда большее. С "Ньютоном" отпадает нужда в гигантских лабораториях и бесконечных машинах для анализов. Один прибор размером с небольшой принтер – и всё, его можно поставить хоть в супермаркете, хоть в офисе, хоть в аэропорту. Никаких больниц, никаких очередей. Диагностика станет доступна везде и каждому.
Плечи его расправились, голос стал громче, почти торжественным:
– Это начало революционной децентрализации медицины!
Слово "децентрализация" он произнёс с таким восторгом, будто объявлял о падении старой империи.
Противоположность централизации – вот его кредо. Всё, что раньше стекалось в центр, теперь рассыплется по рукам миллионов.
– Посмотри вокруг, – продолжал он с пылающим взглядом. – Мир меняется. Универмаги уступили интернет-магазинам. Телевидение – стриминговым сервисам. Газеты – цифровым платформам. "Теранос" ведёт за собой новую эру – эру децентрализации медицины.
Здесь и скрывался ключ. Тот самый яркий "ключевой термин", которым Элизабет Холмс оплела совет директоров и элиту.
"Децентрализация…" – слово зазвенело в ушах, словно монета, упавшая на каменный пол. В этом действительно был соблазнительный поворот.
– Все великие перемены в истории начинались именно с децентрализации, – вещал Шарма. – И те, кто не успевал подхватить волну, просто уходили в небытие. Выбор прост: либо шагнуть в будущее, либо раствориться в прошлом.