Оуэн Карсон, раскрасневшийся от вина и удовольствия, хлопнул собеседника по плечу, широко улыбнулся и протянул визитку. В ответ на ладонь лёг гладкий кусочек плотного картона – его собственная. Пальцы едва коснулись, обмен состоялся, как древний ритуал.
К компании приблизился новый человек – высокий мужчина в идеально сидящем костюме, лицо уверенное, взгляд чуть насмешливый.
– Карсон! Что это ты тут такой весёлый? – окликнул он с оттенком дружеской фамильярности.
– О, познакомься, – Карсон сделал приглашающий жест. – Спенсер Синклер, Innovate Ventures. А это….
Глаза Синклера вспыхнули узнаваньем.
– Да это же тот самый парень с истории White Shark!
Сергей Платонов ответил лёгкой улыбкой, голос прозвучал ровно:
– Можно звать просто Шон.
Финансисту хватило одной встречи в эфире, чтобы сразу узнать ключевую фигуру громкого скандала. Любопытство заиграло в его глазах.
– А что сказал Слейтер после трансляции?
Улыбка снова тронула губы Платонова, но ответ остался обтекаемым:
– Такая тема требует иного места….
Смех, хохот, игривый жест рукой – словно все договорились, что подробности будут ждать более приватной обстановки, возможно, в том самом яхт-клубе, куда позже собирались гости.
Сетевые нити сплетались одна за другой: рукопожатия, визитки, фразы вроде "нужно будет созвониться" или "обязательно обсудим". Каждое движение превращалось в маленький спектакль, где слова служили лишь поводом для установления связей.
Вдруг сквозь поток голосов прорезался чужой взгляд, колкий, как игла. В нескольких шагах впереди, уверенно прокладывая себе дорогу, появился Суреш Шарма. Лицо напряглось, словно от боли, и лишь на миг в глазах мелькнуло удивление.
– Встретились снова, – прозвучал приветственный тон Платонова, лёгкий и почти радостный.
Шарма, будто споткнувшись о собственные мысли, пробормотал:
– Какого чёрта ты здесь оказался….
Платонов, обернувшись к Карсону, представил его с безупречной вежливостью:
– Господин Шарма, операционный директор Theranos. Знакомство состоялось во время проверки компании. А это….
Карсон лишь коротко кивнул:
– Мы знакомы.
В этом холодном ответе не чувствовалось намеренного высокомерия – скорее естественная дистанция того, кто привык держать других на вытянутой руке.
Платонов, словно нарочно усиливая эффект, поднял голос так, чтобы фраза зазвенела под хрустальными люстрами:
– Прошу простить за сегодняшний случай. Скверная привычка – замечать проблемы там, где они лежат на виду….
Слова обернулись тонким уколом: мол, именно при нём были обнаружены изъяны. И сказано это было в присутствии уважаемого финансиста.
На лице Шармы что-то дёрнулось – мышцы, предательски выдавшие раздражение. Но ещё до того, как он успел что-то возразить, Платонов кивнул готовой. Типа, честь имею. Для зала, полного американцев, этот жест выглядел необычно, даже вызывающе.
Голоса вокруг стихли, десятки глаз устремились на эту сцену. Шарма застыл, губы сжались в жёсткую линию.
А Карсон, заметив контраст между показной учтивостью одного и ледяным молчанием другого, впервые проявил неподдельный интерес.
– Что произошло? – спросил он, вглядываясь.
– Ничего серьёзного, – ответ прозвучал легко, почти весело. – Всего лишь мелкое разногласие в ходе проверки.
Пауза, затем новое движение: лёгкая улыбка, чуть наклон головы и будто случайная реплика, врезавшаяся прямо в сердце оппонента:
– Но компании масштаба Theranos крайне важно обзавестись настоящим финансовым директором.
Глава 14
Глава 14
Шум зала был похож на гул пчелиного роя – звон бокалов, перешёптывания, смех, редкие всплески громкого разговора. Запахи смешивались в сложный букет: терпкий аромат красного вина, сладковатая нотка шампанского, пряность маринованных закусок и лёгкий оттенок дорогого табака от сигар, догоравших в пальцах гостей.
Круг финансистов теснился вокруг Сергея Платонова. Имя, связанное с громким делом Epicura, действовало на них сильнее любого приглашения. Каждый стремился ухватить хотя бы крупицу информации, каждый вопрос звучал с нажимом, но при этом маскировался под светскую беседу.