Каждая заминка Акулы выглядела так, будто его прижимают к стене, и зал чувствовал это, ощущал, как перевешивает чаша весов.
И всё же Акула оставался Акулой – даже в слабой позиции его зубы оставались остры и опасны.
– Но компании, которые вы упомянули, развивают новые направления, сохраняя при этом устойчивость основного бизнеса. Они не выбрасывают ядро ради авантюры. Разве Facebook отказался от соцсетей ради одной лишь метавселенной?
– Это потому, что условия другие, – парировал Уитмер. – Рынок соцсетей всё ещё растёт, а семейные рестораны уходят на дно. Потому и принято решение: избавляемся от устаревшего груза и идём в новое. Это как отказаться от плёночных фотоаппаратов ради цифровых, как сменить кнопочные телефоны на смартфоны.
Воздух в зале звенел от напряжения, каждая реплика звучала как удар колокола. И вот – кульминация.
– Всё это выглядит безответственным управлением. Не больше чем игра в кости. Разве это не просто азарт? – бросил Акула, и публика затаила дыхание.
Фраза, словно клинок, сверкнула в свете софитов. Но в ней скрывался подарок. Ведь именно этого слова Уитмер избегал больше всего – "ставка", "игра". И теперь оппонент сам подал его на блюде.
– Азарт… верно, – спокойно произнёс Уитмер.
Его уверенность разом поколебала противника. Зал загудел. Взгляд Уитмера скользнул с Акулы на публику.
– На самом деле каждое управленческое решение – это ставка. Суть бизнеса и есть умение играть на грани, делать смелые шаги в условиях неопределённости.
Короткая пауза. Лёгкая усмешка. И новый, сильный удар голосом:
– Конечно, можно идти проторенной дорогой, довольствоваться пятым или шестым местом, снижая риски. Так и поступала "Эпикура" до сих пор, и я вместе с ней. Но!..
В этот миг глаза Уитмера засверкали, лицо налилось краской, голос набрал силу.
– Первым так не станешь!
Все взгляды впились в него. Даже объективы камер, казалось, задерживали дыхание.
– Чтобы быть лучшим, нужно рисковать. Только смельчаки, готовые шагнуть в туман, становятся лидерами и формируют рынок. "Эпикура" больше не хочет быть догоняющей. Мы выходим вперёд. Мы идём за лидерством. Ради этого – наш выбор сделан.
Ответа у Акулы не нашлось. Никто не ожидал услышать от главы крупной корпорации столь откровенное признание: "Да, это ставка". И именно поэтому контрудар не последовал. Момент принадлежал Уитмеру. Зал гудел, словно улей, потревоженный смелым жестом. Атмосфера сместилась. И пусть в его речи не хватало остроты, пусть мастерство подачи оставалось несовершенным – задача была выполнена. Поток переломился.
На настоящую же сцену, куда обратятся все взгляды страны, ещё придёт время. Когда внимание всей Америки сосредоточится на этой борьбе – тогда появится новый игрок, готовый сокрушить Акулу окончательно.
И ждать этого мгновения осталось недолго. Пресс-конференция уже запустила перемены, которые было невозможно остановить.
***
После пресс-конференции Декс Слейтер, прозванный Большой Белой Акулой, обронил короткую фразу, оглянувшись через плечо:
– Совещание через два часа.
Эти слова повисли в воздухе, вызвав недоумение у помощников. В подобных обстоятельствах все привыкли к мгновенному сбору штаба, к спешке, к горячечным обсуждениям. А тут – два часа ожидания? Для Акулы это было несвойственно.
Улыбка скользнула по его лицу, холодная и мягкая, словно лезвие, обёрнутое в шёлк:
– Нужно время, чтобы увидеть, как поведёт себя общественное мнение. Через пару часов картина станет яснее, и разговор будет куда полезнее.
Голос звучал ровно, без оттенка раздражения, словно стальной механизм, работающий без сбоев.
– Поняли.
– Вернёмся через два часа.
Команда покорно кивнула и растворилась за дверью, оставив его одного.
Сьют встретил тишиной и лёгким ароматом дорогого дерева, впитавшего в себя годы сигарного дыма и полированных полировками вечеров. В углу, на столике, блеск хрустальных бокалов переливался под светильником. Рядом стояла бутылка с янтарным напитком, обещающим тепло и мягкое жжение.
Акула протянул руку, взял бокал, но пальцы внезапно разжались.
Звон!
Хрусталь ударился о мраморный пол, рассыпавшись россыпью осколков. Комната словно вздрогнула. Слейтер замер, разглядывая сияние разбитого стекла, и затем, без эмоций, наступил на осколки.
Хрясь.