— Ты уверена, что он учился на священника?
— Он мне сам так сказал. — Лорент продолжал смотреть на нее молча, и она добавила: — Он мне не лжет, если вы подумали об этом. Ему просто незачем. Кто я ему? Я не причиню ему неприятностей, даже если бы и могла.
Интересно все же, какого рода отношения связывают священника и его экономку? Похоже, тут что-то большее, чем просто общая постель, если даже это и само по себе правда.
— Вы с ним беседуете? — спросил он.
— Разумеется.
— А мыслями своими он делится?
— Он говорит, я слушаю, — сказала Шанталь уклончиво.
— А ты даешь ему советы?
— Я стараюсь его защитить.
— От чего?
Она ответила помедлив:
— От его собственных мыслей.
— Я полагал, для этого у него есть «мистер Уолкер».
— Он пьет не потому, что он здесь. Он пьет ради удовольствия. Он объяснил мне, почему он не алкоголик, его никогда не тянет отведать бананового пива.
— Он говорил тебе, что у тебя красивые глаза?
— Он говорил, что в Руенджери недавно нашли изрубленные в куски трупы, на этот раз туристов, которые приехали взглянуть на горилл. Геноцид начинается снова.
— Они остановились в отеле «Мугабура» и пошли прогуляться, — сказал Лорент. — Ты права, они были просто туристы, гости. Это не то, что называют геноцидом.
— Но все начинается снова!
— Можно сказать, что по-прежнему имеют место случаи неоправданной жестокости.
— Как это ни называйте, — сказала Шанталь, — скоро все повторится здесь, в деревне.
— Откуда ты знаешь?
— Он мне сам сказал.
— А он откуда узнал?
— Ему сказали об этом на исповеди.
4
Брат Терри, Фрэнсис, служил адвокатом в Детройте, специализировался на оскорблениях действием. Он имел дело с врачами, крупными корпорациями и страховыми компаниями. Зиму и унылые весенние месяцы Фрэн любил проводить во Флориде — поиграть в гольф и присмотреть кое-какую недвижимость.
На этот раз, в первое утро после приезда, он сказал Мэри Пэт, что хочет взглянуть на территорию новой застройки, и поехал из Боса-Рейтон в Форт-Лодердейл, после чего, удалившись миль на тридцать от океана, достиг лесопильного завода, служившего исправительной колонией для женщин. Фрэн собирался повидать молодую женщину по имени Дебби Дьюи, у которой подходил к концу трехлетний срок исправительных работ, полученный ею за «вооруженное нападение с угрозой для жизни при отягчающих обстоятельствах».
До того как сесть в тюрьму, Дебби занималась изысканиями юридического характера, делала кое-какую работу и для Фрэна. Так, она проверяла потерпевших, которые обращались к Фрэну, выясняла, насколько правомерны были их притязания, а также их собственные действия, прежде чем с ними произошла неприятность. Проверяла также послужные списки врачей, которых обвиняли в постановке ошибочного диагноза и неправильном лечении.
На Дебби была серо-зеленая мешковатая тюремная форма, которую она ушила в боках и укоротила. Фрэн сказал, что она выглядит очень мило и что короткая стрижка ей весьма к лицу. Ее светлые волосы сейчас были каштановыми. Дебби провела пальцами по волосам и встряхнула головой, демонстрируя Фрэну их пышность. Она ответила, что ей тоже так больше нравится, и назвала стрижку «лесопильным каре». Они присели за пластмассовый столик во дворе для посетителей, огороженном двойным забором с колючей проволокой наверху. За соседними столиками сидели другие заключенные с родителями, мужьями, любовниками. Кое-кто из посетителей взял с собой детей, чтобы они повидались с мамочками.
— Как твои дела? — спросил он.
— Лишний вопрос. Мэри Пэт и девочки здесь с тобой?
— Они на квартире. Мэри Пэт проверяет, как горничные пылесосят, отодвигают ли мебель или нет. А девочки сидят и ждут. Черт, не помню, что именно сказал жене — то ли поехал посмотреть недвижимость, то ли поиграть в гольф. Если в гольф, то по пути назад надо заехать в клуб и переодеться. А если смотрел дом, то почему вернулся в другой одежде?
— Мне бы твои проблемы!
— Когда тебя освободят?
— Если не прирежу охранницу, то в следующую пятницу.
— Вернешься в Детройт?
— Наверное. Ты знаешь, что я придумала? Снова попытаюсь выступать. Надеюсь, мне поможет материал, который я собрала здесь, и накопленный опыт.
— Ты шутишь! Что за тюремный юмор? И что за материал?
Дебби встала из-за стола и приподняла юбку за края.
— Я выйду в этом самом платье, только размеров на пять больше. В белых носочках и этих говнодавах. Поговорю о тюремной моде. Потом пойдет кусочек о бесконечном стоянии в очередях. Еще о нападении в душе, например. Я вся голая, а эта сексуально озабоченная Рубелла тут как тут. В общем, серые тюремные будни.