Беркут. Я буду осматриваться, а в это время браконьеры машинами рыбу на базар будут тягать?
Татарников. Будут... У меня здесь в колхозе цельная бригада из рыбного института живет, три года дыхание бичка изучают. Бичок — рыба, а тебе людей надо изучить. Время требуется.
Беркут. Слишком дорого для государства такое изучение стоит!
Татарников. Твоему охраннику ухо отстрелили, а тебе и голову в спешке могут снять.
Беркут. Не снимут, не с такими встречались!
Татарников. Раз идут на преступления — могут!
У калитки показывается Дарья, она в белом помятом халате.
Дарья. Андрей Николаевич, можно до вас?
Татарников. А-а, Дарьюшка... кума... Заходи, заходи!
Дарья (входя). Докторша до вас послала.
Татарников. Разродиться кому помочь надо?
Дарья. В этом помощи не требуется, сами справляемся.
Татарников. Прибавление есть?
Дарья. Анютка линевская мальчиком разрешилась.
Татарников (Беркуту). Линев этот из шарабаевской бригады.
Дарья. Он самый.
Татарников. Первенец, значит. (Беркуту.) Пять лет баба маялась, детей не было... На грязи посылали, в Евпаторию, лечиться. Удостоилась... Весом какой?
Дарья. Двенадцать фунтиков!
Татарников. Насобирала, значит, за пять лет... Как чувствует Анютка-то себя?
Дарья. Спит... Докторша сказала, чтоб угля выписали, ночи холодноватые стали...
Татарников. Давай бумагу.
Дарья подает заявку.
(Достает из-под ватника вечную ручку и накладывает резолюцию.) Отдашь завхозу, привезет завтра.
Дарья. Еще докторша просила рису выписать, кончается.
Татарников. Фондов нету.
Дарья. Чего?
Татарников. Фондов... Не едала фондовой каши?
Дарья. Гречневую и пшенную едала, фондовой не пробовала.
Татарников. Получим — попробуешь... Так и скажи докторше. Ясно?
Дарья. Не больно ясно, но скажу...
Татарников. А сама-то как, кума?
Дарья. О чем вы?
Татарников. В смысле прибавления...
Дарья (стесняясь Беркута). Да ну вас, Андрей Николаевич, скажете всегда...
Татарников. А то напиши заявку, обсудим на правлении...
Дарья. Тоже ответите: «Когда фонды будут». (Прыснув, побежала и остановилась у калитки.) А где же Архиповна?
Татарников. Сына в город поехала проведать. Приходи вечером, погреемся...
Дарья. Фондов не хватит. (Быстро уходит.)
Татарников (смеется с Беркутом). Ох и бабы! (Поднимается.) У кого они только разговору учатся? И что с человеком болезни могут сделать? Ведь я когда-то был классическим рыбаком... А теперь прописали чистый воздух, минус волнения, минус алкоголь, минус табак, минус все прочее... Для чего жить? А между прочим, жить хочется!
Беркут. А что было у вас?
Татарников. Есть такая болезнь — инфаркт... Она, говорят, раньше только в городах была, а теперь и к нам докатилась. Так сказать, стерлась разница... Пятьдесят пять лет прожил — не знал, что такое сердце. Другие органы чувствовал иногда, а чтоб сердце?! А тут, брат, как заглянул на тот свет... Не понравилось, откровенно скажу тебе, не понравилось... Влез я туда — атмосфера не та. Как закричал я: «Граждане дорогие, тащите меня обратно, дайте еще чуток пожить!» Тут доктор один, специалист сердечный, оказался, ухватил меня за ноги и стащил с того чердака на землю. Три месяца в клинике пролежал, грачей за окном слушал, выучил их язык наизусть... Теперь опять с людьми разговариваю... Вот какая процедура со мной вышла. (Закрыв глаза.) Хорошее солнышко этой осенью, жаркое...
Беркут. А теперь как сердце ваше?
Татарников (пробует пульс). Сейчас ничего... (Потягиваясь.) Посижу вот так еще несколько дней — и на путину. План надо выполнить.
Беркут. А выполните?
Татарников. Еще не бывало такого случая, чтобы колхоз «Путь рыбака» не выполнил плана, и даже с превышением! У нас, брат, такие бригадиры, как Шарабай, имеются!
Мимо дома Татарникова идет Александра. Она в синем хорошем костюме, в красной кофте, с чемоданчиком в руках. Увидев через забор Татарникова, останавливается.
Александра. Вышли, Андрей Николаевич?