Беркут. Помощи хочу просить вашей. Здесь браконьеры балуются. Дело мое трудное, участок большой. Рыбные запасы разбазарены, хищно ловилась молодь. Надо все восстанавливать. Надеюсь на вашу помощь, как на передового рыбака...
Шарабай. Так что же... Это можно...
Беркут (Калабухову). А тут еще приезжают некоторые из города, начальство разное, думают — законы не для них писаны... Но если поймаем теперь кого в заповеднике — пусть пеняют на себя! (Гречкину.) Не правда ли, безобразие?
Гречкин (поспешно поднимаясь). Не люблю безобразий.
Калабухов (поднимаясь). Мы лично сюда воздухом приехали подышать.
Вербин (считая бутылки на столе). Раз, два, три, четыре, пять... Они уже из пяти пол-литров надышались.
Крупеня (поднимаясь). Поеду я... Маруся ждет... (Выходит из-за стола. Прасковье Филипповне.) Благодарствую. (Идет к калитке, Шарабай — за ним.)
Шарабай. Что за дело у тебя?
Крупеня. Василь Степаныч, ты на остров со своим промыслом не рассчитывай.
Шарабай. А что так?
Крупеня. Старуха ругается.
Во двор входит Ольга и направляется в дом.
Шарабай. Ладно, Маркел... поговорим опосля.
Крупеня уходит. Шарабай стоит посреди двора, наигрывая на баяне.
Вербин (увидев Ольгу, пытается подняться, но тяжело садится на скамью; Калабухову). Олюшка приехала... внучка моя...
Ольга (кинулась к Вербину). Деду, деду, зачем ты опять? Тебе же нельзя... Зачем ты? Смеются люди. (Прасковье Филипповне.) Зачем вы ему даете пить?
Прасковья Филипповна. Ему не дашь — из горла вынет.
Вербин. Внучка моя, единственная. Трактористка... Людей любит, насекомых, тварь всякую уважает.
Прасковья Филипповна. Иди проспись лучше... Насекомое...
Ольга. Идем, идем, деду. (Поднимает Вербина, осторожно ведет его в дом.)
Вербин. Оленька, самый что ни на есть последний раз в жизни! (Уходит с Ольгой в дом.)
Шарабай. Антон Афанасьевич, может, желаете рекой полюбоваться?.. Солнце заходит.
Калабухов. С огромным удовольствием. Люблю речные пейзажи. Идем, Федя.
Гречкин (тревожно). А я не люблю речных пейзажей. Я хочу домой!
Калабухов. Что ты, домой?!
Шарабай. Я вам байды наши покажу, промысловые. Сергей Иванович, пошли на берег. (Идет с Калабуховым и Гречкиным.)
Все трое поют «Когда б имел златые горы...». Уходят.
Беркут. Мне еще нужно тут зайти.
Штепа (бежит за ушедшими). «И реки полные вина...». (Скрывается.)
Прасковья Филипповна, бормоча, уходит в дом. Беркут поднимается.
Александра (подходя к Беркуту). Что я хотела сказать вам, товарищ Беркут...
Беркут. Что вы хотели сказать?
Александра. А не обидитесь?
Беркут. А чего ж обижаться, вы женщина.
Александра. Рассмотрели?
Беркут. Рассмотрел.
Александра. Зачем приехали сюда?
Беркут. Работать.
Александра. За восемьсот тридцать?
Беркут. Что — за восемьсот тридцать?
Александра. Рублей...
Беркут. Вы, часом, замуж за меня не собираетесь, зарплатой интересуетесь?
Александра. Не собираюсь ни за вас, ни за кого другого.
Беркут. Так век во вдовах и будете ходить?
Александра. Вольготней так... А вы чего холостой?
Беркут. На флоте служил... Некогда было.
Александра. Моряк, значит?
Беркут. В отставке... А вы в колхозе работаете?
Александра (с усмешкой). Сейчас вроде колхозница...
Беркут. С рыбаками в море ходите?
Александра. Куда хочу, туда и хожу.
Беркут. Самостоятельная...
Александра. Во всех смыслах...
Беркут. Вот, оказывается, какие на земле водятся.
Александра. Водятся... Жаль мне вас (с легкой усмешкой), товарищ Беркут.
Беркут. Это по какому же поводу жалость?
Александра. Трудно будет вам на восемьсот тридцать рубликов жить здесь.
Беркут. Что, дорогая жизнь?
Александра. Дешевая... Два года назад одного участкового охранника в прорубь головой запихнули. Никто и не узнал, — поскользнулся, может...