- Ой, сокрушим! - хмурился Инно. Ему очень не хотелось тащиться в какой-нибудь Дворец Культуры слушать пение «Интернационала», «Марсельезы» и прочих революционных хитов в исполнении пузатых мужиков в буденновках. - А можно мне вместо этого именной револьвер?
- Ну что ты так переживаешь? - заблестел глазами, как кот на сметану, Каменев. - Хмуриться не надо, Лада (песня в исполнении Муллермана). Будут тебе наградные красные шаровары. А пистолет подарим на осеннем смотре строя и песни, посвященном третьей годовщине Великой Октябрьской Социалистической Революции. А как же твои бойцы к искусству без своего командира будут приобщаться?
- Так мы им чай с малиновым вареньем устроим, они без всяких концертов рады будут, - перестал хмуриться Инно. - Еще и сами споют.
- Архи-правильно, - воодушевился Каменев, почему-то подражая вождю Ильичу. - Архи-отлично. Архи…
Он задумался над очередным определением, начальник курсов пришел ему на помощь.
- Мандрит, - подсказал Инно и опять нахмурился.
Курсантам устроили чаепитие за длинными столами, выставленными буквой «п», как на свадьбе. Каменев провозглашал тосты и шутил. Курсанты молчали и прихлебывали чай. Потом, вдруг, начинали улыбаться и даже похохатывать.
- Что это с ними? - спросил нарком свистящим шепотом.
- Шутка Ваша дошла, - перестал хмуриться Инно. - Ха-ха.
- Господи, вот ведь чухна белоглазая! - сквозь зубы проговорил Каменев. - В следующий раз к мордовским лыжникам (если верить младшему Вернадскому - тому, что из Америки - существовали таких подразделения со времен Ивана Грозного) поеду.
В общем, учения показали, что красные финны умеют крушить березовые чурки за здорово живешь. В это же самое время бойцы под руководством Антикайнена скрытно пробрались к охраняемому бронепоезду наркома и произвела его захват, нейтрализовав службу безопасности в одно мгновение ока. Но об этом Каменеву не сообщили, чтобы не расстраивать его и не подводить под «монастырь» начальника этой самой службы.
Каменев уехал довольный собой, не заметив, что все его высококвалифицированные охранники в синяках и ссадинах, кряхтят и прихрамывают. Да советские вожди редко обращают внимание на прочих пацанов из племени, разве что на племенных девок. Впрочем, и постсоветские вожди — тоже.
С Куусиненом довелось переговорить по телефону. Дел и у того, и у другого было невпроворот.
- В Финку, говоришь, хочешь на отпуск сгонять? - спросил Отто.
- Ага, - ответил Тойво. - Как бы мне на твоего паренька выйти, на этого Вяхю? Отрекомендовал его на наши командирские курсы. Хватит ему болтаться туда-сюда, пускай к операции «Трест» (такая операция советской разведки будет иметь место гораздо позднее, жертвой которой станет шпион Райли и супершпион Боря Савенков).
- Да, - нехотя согласился Куусинен. - «Трест» - это серьезное дело. Перерос уже наш Вяхя простого следопыта, пора ему шюцкоровских штучек набираться.
Они еще поговорили о разных секретных революционных и контрреволюционных делах, нимало не заботясь о прослушке телефона. В то время об этом никто не заботился, немодно было частные беседы на запись ставить, не открыли еще полицаи, или, как их там звать, «пакет яровой».
С Тойво Вяхей Антикайнен встретился тем же вечером на Финбане, вместе они сели на поезд и доехали до Сестрорецка. Парень очень воодушевился, что его примут без вступительных экзаменов в школу красных интернациональных командиров.
- Круто, - сказал он. - А кто людей будет переводить через границу?
- Кто-то будет, не переживай, - успокоил его Тойво. - И вот еще: кое о чем хотел с тобой переговорить. Дело секретное, я бы сказал — совсем секретное. Знать будем только ты и я.
Вяхя был молодым парнем, но житейский опыт пограничного нелегала подсказывал ему, что любая тайна ведет к предательству, большому или малому. Он слегка напрягся, что не ускользнуло от внимания его тезки.
- Не стоит тревожиться, - сказал он. - Нужно будет сопроводить меня и еще одного человека в карельскую деревню Панисельга. Это придется сделать, вероятнее всего, на Юханнус (день Ивана Купалы). Потом объясню, в чем там дело, но сначала хочу задать один странный вопрос.
- Какой? - молодой Тойво смутился еще больше. Он покраснел и явно не понимал, к чему ведет его более старший товарищ.
- Ты в чертовщину веришь?
- Нет, не верю, - сразу же ответил он. - Мы должны быть атеистами: материальный мир, обезьяны — предки, дарвинизм, марксизм-ленинизм, нет жизни после смерти, религия — опиум для народа.