— Свежо предание, да верится с трудом, — прошептала она себе под нос, но я ее прекрасно услышал.
— Честное слово, — я поднял ладони вверх. — Я весь твой. В смысле весь внимание. Должно быть, случилось что-то из ряда вон, раз моя красавица опустилась до звонка мне.
— Я никогда не вела себя как сноб по отношению к вам, перестаньте говорить так, будто я невежлива с вами. И я не ваша.
— Ты сама вежливость, милая. Просто холодно отшиваешь и так легко ранишь мои нежные чувства. — Дождавшись, когда она посмотрит на меня, решил, как она там сказала, расставить точки над «и». Ну что ж: — И ты моя, хоть и отрицаешь это. — Увидев гневный взгляд, понял, что она сейчас сбежит, и поспешил исправить свою оплошность: — Прости. Не могу удержаться и не подразнить тебя. Что случилось?
— Мистер Холл. В смысле босс, — она выжидающе на меня уставилась.
— Ты про Маркуса? — понял я. — И что?
— С ним что-то происходит. Вы не замечали за ним никаких странностей в последнее время? – она была не на шутку встревожена.
— Он ест жуков или еще что похуже? Думаешь, его заменил пришелец? — она закатила глаза и хотела уже подняться, когда я удержал ее за руку.
Меня током шибануло и ее, похоже, тоже, судя по тому, как быстро она отдернула свою ладошку и неосознанно стала потирать ее о свою юбку, рождая в моей голове пошлые фантазии. Что же ты со мною делаешь, мучительница? Не так уж ты ко мне и равнодушна, как пытаешься показать. Теперь-то уж точно я не дам тебе возможности отступить или оттолкнуть меня. Стоило огромного труда не усмехнуться и продолжить разговор. Тем более что след от ее маленькой ладони горел в моей руке, разбегаясь по всему телу жаркими искрами. С момента ее появления в зале ресторана, проследив за движением ее бедер, я возбудился, и сейчас возбуждение только росло. Нет, бессовестно вру. У меня стояло еще с ее звонка, и ни работа, ни косяк подчиненного, пустившего труд всей группы коту под хвост, не смогли этого изменить. Чувствую: еще немного, и я взорвусь.
— Что конкретно ты имеешь в виду? — я следил за тем, как она неосознанно продолжала тереть свою ладошку.
— Последние две недели он сам не свой, он перестал шутить, - выдала она с таким серьезным лицом, что я чуть не прыснул от смеха.
— Так это отличные новости. Может, он, наконец, подрос. — Я прикусил щеку изнутри, чтобы не засмеяться, так очаровательно она выглядела в гневе. — Ты такая красивая, когда злишься. — На секунду наши взгляды встретились, но она тут же прикрыла глаза, пряча их за густыми ресницами. Но прежде я определенно увидел в них интерес и почему-то… испуг. — Не смог сдержаться. Прости. Все, я собрался, — снова давая ей передышку, перешел на безопасную для нее тему. — Так он перестал шутить? Ты считаешь это проблемой?
— Да, считаю, - утвердительно закивала Нимфочка.
— Я знаю по крайней мере нескольких людей, которые с тобой не согласятся. И первым в этом списке буду я, - возразил я, желая, чтобы наш диалог не кончался никогда. Так интересно было наблюдать за ее эмоциями, которые она прятала все это время.
— Я серьезно! Он перестал шутить, смеяться и вообще улыбаться. Он не обедает, уверена, что он также пренебрегает и другими приемами пищи. Я стала заказывать ему обед в офис, он его даже не открывает. В агентстве все работают на износ, а больше всех — ваш брат. А вчера вечером устроил в офисе разнос. Довел мисс Джейн до слез из-за того, что она не успела распечатать документы, которые понадобятся нам только на следующей неделе. За все время работы с ним ни разу его таким не видела. С ним что-то случилось, и это важно.
— Прости, но то, что он перестал шалить налево и направо, меня лично только радует, а вот то, что он срывается на подчиненных — уже тревожный звоночек. Да и отсутствием аппетита он вроде тоже никогда не отличался. Нужно разобраться, что с ним.
— Это я и пыталась до вас донести, - расслабилась она.
— Самое главное, что ты донесла до меня себя, - не удержался я.
— У нас не было срыва сделок или договоренностей. Наоборот, все прекрасно, за исключением мелочей, — продолжала она, как всегда, делая вид, что не слышала моих слов.
— В семье тоже все прекрасно. Все живы, здоровы, процветают. Может, личное? — сказал просто, чтобы что-то сказать.
Я уже подозревал, что именно может происходить с Маркусом. Слишком хорошо его знал. Единственное, что могло его вывести на серьезность, это муки совести. Но о чем он, интересно, так жалеет, что и свою невозмутимую помощницу поставил на уши? А она обеспокоена не на шутку. Чего только стоит ее звонок мне.
Как-то они с Рэймондом на пару разыграли Дженни. Она, тогда еще чувствительный подросток, была влюблена в парня по имени Чед из параллельного класса. И двое весельчаков не нашли ничего лучше, чем написать от его имени ей письмо. Она целую неделю не ходила, а бабочкой порхала от радости, а когда столкнулась с этим самым Чедом в школе, тут-то и выяснилось, что он-то и не при делах. Для подростка то было таким позором, что автоматически приравнивалось к концу света. Когда я понял, что произошло, было уже поздно что-то исправлять. Только и смог, что брату мозги вправить, да и Рэю тогда тоже досталось. Увидев ее слезы, Маркус в лице изменился. Его будто подменили, не мог ни есть, ни спать толком. Весельчак исчез, и на его месте появился некто угрюмый и тёмный. В смысле, он был страшен. От него опасностью разило за километр. Несмотря на то, что сестра его простила, его мучила совесть. Стал таким, что при нем об этой истории вообще боялись заикнуться. Он мог ввязаться в драку просто так. И отцу пришлось тогда попотеть, чтобы донести до него, что на ошибках человек учится и что чувства родных — это не тема для шуток. Он тогда изрядно нас попугал.