Время шло, но Дэнни не приходил в сознание. Только его бледный цвет лица изменился с мервено- синего на более естественный, а местами даже были розовые пятнышки. Что в принципе должно было меня радовать, но больше пугало.
Когда прошли первые сутки, а он до сих пор не пришел в сознание, я понимала, что это нормально, организм борется, но на вторые сутки, я стала сильно беспокоиться. Я боялась выйти одна из укрытия, и проверить, возможно кто-то уже нас искал. Есть хотелось нестерпимо, но больше всего хотелось пить. Голова была занята мыслями хотя бы об одном глотке воды. Дэнни же все еще лежал на сырой земле без сознания. Возможно я упускала что-то из виду, что мешало ему прийти в себя?
Третий день уже был самым тяжелым. Свернувшись калачиком возле тела Дэнни, я и могла, что только тихо поскуливать от безысходности. Я оказалась брошенной совершенно одна в лесу, без средств к существованию. Я не знала, как добыть еды и где взять воды. Когда живот скручивало спазмами от голода, я молилась о том, чтобы хоть кто-то нашел нас, но как на зло, за все эти три дня, что я находилась в пещере, не пролетело ни одного вертолета. Возможно, хотя бы так во мне жила надежда на то, что нас не забыли и ищут, но чем больше времени проходило, тем меньше у меня оставалось надежды на то, что нас найдут. И утром четвертого дня я уже нормально относилась к тому, что нам так и суждено остаться в этой пещере, только уже на совсем. У меня были мысли покинуть лагерь и тправиться за помощью, но я боялась еще сильнее заблудиться и оставить Дэнни на верную смерть. Хотя бы просто находясь рядом с ним, меня не настигало чувство одиночества.
Перевернувшись на спину из последних сил, я посмотрела на голубое небо, что стало мне таким родным за эти дни. От голода, холода и нескончаемой усталости, сознание наконец-то покинуло меня, и я смогла погрузиться в спокойное НИЧТО, что так приветливо приняло меня в свои объятия. Не заметив, что мой нежданный попутчик в это время открыл свои голубые глаза.