Вдруг на дорогу снова выскочили волки. Они опять стали поскуливать, бегая возле вкопанных дрожащих лошадей. Девушка сидела, молча, не пытаясь с ними разговаривать и не оборачиваясь назад. Но было ощущение, что она привезла волкам обещанную добычу...
Звери, щетинясь, стали приближаться к врачу. Глаза их горели, они облизывались и радостно потявкивали. Молодой человек вскочил на ноги и закричал:
- Господи, спаси меня! Боже мой!
В эту секунду лошади рванули с места так, что врач чуть не выпал из саней. Они понеслись галопом, и девица не могла их остановить при всём желании. Она что-то визжала, будто рыдая, хватала возжи, но лошади не слушались. Молодой же человек, поняв, что это его спасает от погони, продолжал кричать: "Боже мой! Помоги! Господи!"
Сани неслись по лесной снежной дороге, чуть не заваливаясь на поворотах. На волков сзади смотреть времени не было. Главное - удержаться в санях и не перевернуться вместе с ними. И пусть они несли его совсем не в больницу - врачу было уже всё равно. Лишь бы подальше от верной гибели, от смертоносной стаи...
Рассвело. Лес кончился, впереди пошли бескрайние поля. Дочь хозяина, ощетинившись, спрыгнула на ходу с саней и зарычала: "Будь ты проклят!" Встав на четвереньки, по- собачьи поскакала в сторону леса... Глебу Никифоровичу ничего больше не оставалось, как взять возжи в свои руки...
Добрался до больницы он лишь к вечеру, так как умчали его лошади совсем в другую сторону. Зашёл в кабинет, снял шапку, и Пелагея Ивановна увидела перед собой совершенно седого молодого человека.
Он перекрестился, устало плюхнулся на стул, произнёс: "Всё, я - спать..." - и уснул, положив свою седую голову на рабочий стол...
Глава 2 - Погибший председатель
Молодой доктор выспался. А с утра продолжил приём пациентов, как ни в чём не бывало. О произошедшем с ним накануне напоминали лишь полностью посидевшие волосы, да и то, что Глеб Никифорович обратился в церковную лавку и купил там крестик.
Его медсестра Пелагея Ивановна два дня ни о чём не спрашивала. Она видела, что доктор скрывает своё внутреннее потрясение. Но какая-то метаморфоза с ним все, же произошла. И умудрённая годами женщина ждала удобного случая, чтоб выведать, когда он будет готов рассказать, что же с ним случилось.
Через два дня по окончании приёма они снова остались в кабинете одни. Глеб Никифорович дописывал историю болезни, Пелагея Ивановна сидела напротив за столом, разбирая и вклеивая результаты анализов. Вдруг со стороны окна послышался звук бубенчика, подъехали сани, и раздалось отчётливое "Тпру!" Глеб Никифорович обернулся на звук, привстал и непроизвольно схватился за сердце.
Это был селянин Митроха, что возил в больницу своё молоко, сметану и творог на продажу медперсоналу и всем желающим. Врач снова сел за стол, но лицо его было бледным и взволнованным, а руки слегка дрожали. Пелагея Ивановна, посмотрев в окно на Митроху, задвинула снова тюль и сказала:
- Да... Митрошка молочко привёз. Он у нас парень безобидный. Живёт в Игнатовке, с матерью. Коровку держат, коз. Молодцы, молоко не разбавляют, народ не дурят. Не то, что некоторые...
Доктор продолжал писать, молча, в знак согласия, кивая головой. Казалось, он успокоился.
- Я ведь вот здесь давно живу, почитай, с самого начала. Больница-то при мне строилась. Да, девчонками ходили сюда строительный мусор разбирать. Всем селом помогали. Все радовались, что будут теперь у нас свои лекари, не надо за семьдесят километров ездить. Народ у нас был весёлый, задорный, всё с шутками. Бывалочась... - Пелагея Ивановна что-то вспомнила, раскраснелась, начала смеяться, стыдливо отмахиваясь от Глеба Никифоровича руками. Насмеявшись и утерев от слёз глаза, продолжила:
- Ой, да что говорить? Весёлое было время. Молодость, она всегда, наверное, весёлая. За мной тракторист Ванька Суков ухаживал. Хороший был парень, зачем отказала? Видно, чтоб опосля всю жизнь со своим злыднем маяться. Ну, вот не любила я белобрысых, что с меня взять... Да и фамилия какая-то неприглядная... Постыдилась, что ли?... Зато мой-то, чернобровый, за кого пошла, хорош был, собака, нервы трепать. Поначалу с доярками всё курвился, а апосля так и вообще от пьянки издох... А вышла бы за Ивана - как королева бы до сих пор жила. Вон, жена его, Алевтина, что в кладовщица у нас - королева!...