На склоне холма сани внезапно занесло, и задумавшегося Дзениса чуть не сбило с ног правилом. Бревна скользнули к краю, салазки повисли одним полозом в воздухе. Дзенис мгновенно всем телом навалился на слегу и, ухватив одной рукой вожжи, направил лошадь на середину дороги. В горле от напряжения будто острый кусок застрял, который никак не выкашлянуть.
Поосторожней! Окажись он в канаве, кто-нибудь из проезжающих остановится, чтобы помочь, и пойдут расспросы. А Язепу Дзенису еще меньше, чем Григашу Сому, охота чужим говорить, откуда и куда едет. А попробуй отвертись от ответа!
К железнодорожному переезду они добрались почти в намеченное время. Сумерки сменились темнотой, снег по обе стороны дороги посерел, деревья, дома и кусты тонули во мраке, а небосклон все сужался и сужался, как сжимаемый невидимыми руками обруч. У переезда Дзенис оставил Григаша Сома и вдоль насыпи направился к станции. Но сделав лишь несколько шагов, остановился. В тупике, у насыпи, стоял товарный вагон, возле него трое саней и люди вокруг, а чуть поодаль, у фонаря, — человек с ружьем. Попадаться здесь на глаза было бы неразумно. Дзенис повернул назад и вместе с Сомом дошел до пригорка, где начиналась Огородная улица. Проще, конечно, было бы зайти к железнодорожникам, на городскую окраину, но с тем же успехом можно выбрать и любое другое место для встречи.
На Огородной улице было тихо, пустынно и темно, как в риге. Домов тут вообще немного, но и на тех окна закрыты ставнями. Надо быть очень внимательным, чтобы не пройти мимо нужного дома. Дзенис, пробираясь вперед, втихомолку считал силуэты немых зданий. За пятым он сошел с протоптанной в снегу тропы и побрел мимо плетня, ведя рукой по верхушкам столбиков. Ворота, сейчас будет калитка… На столб калитки надет горшок. Дзенис на всякий случай приподнял его обеими руками. Задев конец столба, тот звякнул. Чугунок, стало быть. Ясно — предостережение: «Не заходить!»
Пойдет обычным путем связи, через булочную! Хоть и лезть в центр городка не очень умно, но топать более двух верст вдоль реки, в сторону Даугавпилса, еще неумнее. По дороге питейное заведение, рядом с ним — конюшни пограничников, можно неожиданно попасть в беду. К тому же надо как можно скорее повидаться с кем-нибудь из местных товарищей. Узнать, что за последние дни произошло в городе.
В булочной продавщица-связная сразу его узнала, но притворилась, что видит впервые.
— Буханку черного, фунт булки с изюмом? Рубль двадцать две. — Она кинула сдачу и подошла к мужчине, жевавшему перед прилавком баранку. — Еще что-нибудь угодно?
Чужой одет как большинство гротенских торговцев и скупщиков: полушубок до колен, большой овчинный воротник, сапоги, кепка с опускающимися ушами. Но не торговец это и не скупщик. Слишком настороженный и вместе с тем праздный у него вид. И уж очень продавщица старается угодить ему.
«Шпик… Агент политической полиции или ищейка пограничной охраны! Если этот тип знает меня, если ему поручено следить за мной, то непременно пристанет».
Перейдя улицу, Дзенис напряженно вслушивался во все, что делалось у него за спиной. Не пошел ли кто за ним по пятам? Если пошел, то на мостике у лавки Абрамсона, где на столбе покачивается фонарь, преследователю на короткий миг придется обнаружить себя. Там улица разветвляется, и шпику, чтобы не упустить его, надо держаться поближе.
Похоже, слежки за ним не было. Чтобы убедиться в этом, Дзенис быстро поднялся вверх по крутой улице, прошел ее до конца и проворно повернул назад. Если за ним наблюдают, то он обязательно столкнется с преследователем. А что если заглянуть к кузнецу Дагису? Отсюда до его домика рукой подать. Опять же не надо будет идти под фонарями Большой улицы и искать убежища. Старик — человек честный. В самом деле, так будет разумнее.
Едва он тихо постучал, как дверь распахнулась, и Дзенис оказался лицом к лицу с коренастым человеком в форменной одежде. За ним в ярко освещенной кухне и во всем доме кишели пограничники. Еще там были девочки и мальчики.
— Лапы вверх! — ткнул коренастый Дзенису в грудь чем-то холодным и твердым. Револьвер… От чужого разило одеколоном, словно он только что вышел из парикмахерской Загера.
Обыск в доме кузнеца возобновился. Его закончили еще до появления Дзениса, но когда в руках пограничников неожиданно оказалась новая жертва, они опять принялись все переворачивать вверх дном. Прощупывали, дергали и швыряли на пол в кучу все, что еще не успели бросить. И на кухне, и в комнате учительницы, где ребята с поднятыми вверх руками смотрели, что творится вокруг, все трещало, грохотало и гремело, как весной в овраге за старым городским кладбищем, когда во время очистки улиц там тачками и лопатами скидывают всякий мусор. В поднятой пыли вокруг горящей лампы трепетал рыжеватый диск света, как осенью на гумне вокруг светильника трепальщиков льна.