После безуспешных попыток связаться с заключенными соседней камеры Дзенис, подняв облако пыли, развернул пролежанный, набитой соломой тюфяк, постелил его дальше от угла с открытой парашей и лег. Впереди была длинная холодная ночь. Круглая жестяная печь, лишь треть которой выдавалась в камеру, была также холодна, как облупившиеся стены. От зарешеченного окна тянулись вниз грязные потеки и, хоть стекла были целы, от него веяло цепенящим холодом.
После более чем трех недель, проведенных на койке, все тело ныло. Сон не шел. В висках стучала кровь, беспокойно, будто оно попало в чужую грудь, колотилось сердце. Что в письме с воли? Директива или же обычная информация «Красной помощи», чтоб ободрить заключенного, а может, вести от ближних. Как плохо иногда, что у человека есть нервы, что голова полна беспокойных мыслей! Провокатор может проникнуть в любую партийную ячейку, даже в руководящий центр округа. Может быть, внезапно ослепнувший руководитель гротенской организации просмотрел что-то? Нет, этого не может быть, тут скорее — другое. Но что именно? Почему письмо послано с посылкой? Он ничего раньше не знал о связях товарищей с людьми из пограничной охраны.
Наконец настало утро. В коридоре закричали: «Подъем!» Последовал дикий стук по железным решеткам. Начались утренняя проверка, поход в уборную, приборка, раздача хлеба и кофе. Как раз в это время и можно прочесть почту — тюремщик занят и света тоже достаточно. Повернувшись к окну и положив бумажку на подол рубахи, Дзенис стал разбирать письмо. Несколько зашифрованных слов он так и не разгадал, но смысл письма в целом понял.
«Школьники попались случайно, Шп… приставал к учительнице. Сообщи на волю, что нашли при аресте! В чем обвиняют, по какой статье? Состояние здоровья Ильича улучшилось. Скоро XI съезд партии».
Еще раз внимательно прочитав записку, Дзенис разорвал ее и бросил в парашу. Теперь, если угодно, обыскивайте!
Коридорный-уголовник просунул в щель приоткрытой двери миску с бурым, горьковатым отваром кормовой свеклы, называемым в тюрьме супом, вместе с похожим на глиняный ком куском черного хлеба.
— Дай закурить! — прошептал коридорный, протягивая посуду. — Старик в третьей совсем доходит. С ним еще двое по твоему делу, но со стариком не ладят, социал-демократом обзывают.
— На! — Дзенис сунул коридорному в ладонь щепотку табаку. — Кто они такие?
— В темную захотел?! — помешал им подошедший тюремщик. В отличие от тихого дяденьки, дежурившего ночью, этот носился и шипел, как бодливый бык. — Вмиг упрячу! — взмахнул он гибкой резиновой дубинкой.
Ну хотя бы узнал, что Дагис в третьей. Дзенис уселся с миской на скатанный тюфяк. В одиночке ни скамейки, ни столика, только полка — ставить посуду и класть хлеб, прикрепленная железными костылями к стене, и есть надо было, опустившись на цементный пол. Если коридорный мошенник, как большинство из них, угощать его табаком все же необходимо. С коридорным, если только он не продался вместе с потрохами администрации, надо поддерживать добрые отношения.