У Анны опять разболелись руки, опять она обливалась соленым потом, и сердце, словно кулаками, стучало. Она старалась ритмично дышать, избегать лишних движений, однако, когда она принялась за новый валок, ей сделалось так дурно, что грабли вывалились из рук.
«Аня, неси сюда ведро», — словно в бреду услышала она, как крикнула Моника.
— Страшно печет, — сказала и Геле.
Непонятно только, почему у Анны в глазах Геле расплылась, исчезли в тумане лица обеих девчонок, а Сперкай причудливо разросся.
Анна напилась, и чуть полегчало. Вытерев краем кофточки лоб и шею, она понесла ведро остальным. Все валки уже были перевернуты неподвядшей стороной кверху, и тот, который она начала, тоже.
— Отдышались, можно складывать. — Потоптавшись на месте, Сперкай кинул на Анну пронзительный, недружелюбный взгляд. — Клевер высох, надо, пока нет дождя, складывать на вешала. — Ты с девчатами подносить будешь! А складывать мы с мужиками. Геле, возьми у Анны вилы. И держись, Анна, отдельно, чтобы не налегать, как остальные.
— Спасибо! — Анне сделалось легче.
Когда работаешь отдельно, то в самом деле меньше потеешь. Анна накладывала не слишком большие охапки и поддразнивала шутивших с ней Игната Лиелюриса и Юрку Спулиса, которые грозились проколоть ее вместе с клевером. Ради таких охапок и с места сдвинуться неохота.
— С ума сойти! Вдвоем полдник тащат! Ну наедимся! — Громкий возглас Геле заставил всех повернуться к дому Сперкаев.
И в самом деле, с деревянным ведерком в одной руке и узелком в другой вспольем шла сюда хозяйка, а рядом с ней — длинный парень в светлой рубахе и светлой шляпе нес блестящий подойник.
— Урпинский Янка, что у розульской барыньки работником, — прострекотала, как сорока, белобрысенькая девчонка.
«Хахаль волостной айзсаргской начальницы», — вспомнила Анна, что слышала дома. Почему-то все стали тянуть шеи. Хозяин тоже.
Хозяйка с Янкой на ходу о чем-то живо разговаривали. Сама то и дело поворачивала к спутнику повязанную белой косынкой голову, а тот, выпятив грудь, важно отвечал.
— Добрый день! Бог в помощь!
Ей ответили и поблагодарили.
Анна с интересом рассматривала работника айзсаргской начальницы. Красивый и самоуверенный. Вертится, будто напоказ себя выставляет, говорит обрывисто, чванливо.
— В этом году мы все больше машинами… — чуть шепелявя, отвечал он тихонько спрашивавшему Сперкаю. — Жнущей машиной, гребущей машиной. И молотить тракторной машиной будем. В нашем хозяйстве это можно себе позволить.
— В вашем хозяйстве, — посмеялся Игнат Лиелюрис, — будто ты и впрямь хозяин в Розулях.
— А тебе завидно?
— Берите полдник! Пахту хлебайте по очереди! — Сперкай поспешил поделить хлеб. — Пейте смело, ее в подойнике достаточно… Что скажешь нам? — надкусывая самый большой ломоть, спросил Сперкай Янку. — Не прогулки ради пожаловал ты к нам?
— Нет, не прогулки! — И Янка засунул руки в карманы широких штанов. Вон что! В руках у него оказались кипы печатных листовок. — Завтра крестьянская партия в Пурвиене на рыночной площади собрание проводит! Чтобы люди за достойных депутатов голосовали!
— Только крестьянский союз выступит? — потянулась Анна за листком.
— А на что тебе другие? — наморщил лоб посланец айзсаргской начальницы. — Будут и другие. Но мы должны слушать этих. Потому как крестьянский союз самый правильный. Хозяйка Розулей так и велела всем передать…
— Надо бы сходить… — сказал Юрка Спулис. — Может, что-нибудь новенькое услышим.
— Нашел чем в рабочее время заниматься… — хозяин «Сперкаев» сложил листок Урпина и сразу спрятал в жилетный карман. — Потом нагуляешься, на досуге.
— Если зовут, надо идти. А то как узнаешь, какая партия самая лучшая? — съязвила Анна.
— Таких, как ты, к выборам и не допустят. — Слова Анны Сперкаю не пришлись по душе. От рабочего, который шатается где-то, проку мало. — Завтра у нас тут работы невпроворот. Пока такая погода держится, подсохнет клевер, копнить будем.
— А я завтра все равно в местечке быть должна. И без всякого собрания. Я в течение трех дней должна в полиции зарегистрироваться. А потом каждую неделю являться, как указано, пока не пройдет установленный срок, — объяснила Анна.
— Так какой же работник из тебя? Кто из хозяев станет работника держать, которому каждые несколько дней в полицию являться?
— Потому я нигде еще и не нанялась.
— Нанялась или не нанялась, а нам летняя батрачка нужна. Была бы как все люди, так уже сегодня вечером могла бы на ночь на наш сеновал забраться.