— Пропагандист трудовой молодежи Пилан, — лишь слегка повернул голову Бруно Калнынь.
— Бруновские акции, должно быть, низко котируются, так он обозлен на Трудовую молодежь, — сказал Роман на ухо Пилану. — Так что — плюнь, пускай говорит.
— А мне все равно…
Это было правдой. Его, как каленое железо, жгло лежавшее в кармане письмо. В другой раз он, конечно, объяснил бы, что и как было в Стирненах, но сейчас…
— Может быть, спустимся в кафе? Посидим, поболтаем, — предложил Роман, когда собрание кончилось. — Сегодня мне несколько латиков прямо с неба свалилось. За статью в «Радуге» кооператоров. Можем пропить.
— Мне все равно… — Пилану и в самом деле было безразлично, куда идти.
— В кафе главное — убить время, — объяснял Роман, ведя товарища через зал социал-демократического заведения к свободному столику у сверкающей колонны. Оттуда хорошо видно было все помещение и оркестр. — От запада мы по культуре кафе сильно отстаем.
Роман заказал официанту черный кофе и две рюмки спирта с лимоном.
Андрис слушал Романа лишь краем уха. Его занимало другое. За столиком справа, что стоял за пальмой, поближе к оркестру, сидели двое парней с девицами. Как будто из студии Рабочего театра — девиц Андрис несколько раз видел в массовых сценах. Вся компания была сильно навеселе.
«Может быть, и Мелита проводит вечера вот в таких компаниях…»
— Говорю тебе: из-за Бруно огорчаться не стоит… — Видимо, Роман по-своему истолковал неразговорчивость Андриса. — В свое время Бруно выступал за открытую войну против левых. Пытался так склонить на нашу сторону средние слои, мещан, новохозяев. А у тех свои партии, и мы остались с носом. А теперь Бруно ищет, на ком бы злость выместить.
Официант принес заказ. Роман подлил себе и товарищу в кофе спирту, кинул туда по ломтику лимона и, сказав: «Будем здоровы!» — пригубил чашку.
Пилан хлебнул черного напитка и закашлялся.
— Так сразу не надо… — поучал Роман. — Нектар полагается смаковать, а не глотать. Смочить лишь губы и язык. Мы, студенты…
— Ну да, ты ведь студент… — сказал Пилан, словно извиняясь. — Как у тебя идет учеба? Слышал, ты активно выступаешь на студенческих собраниях.
— Когда-то выступал, а теперь стараюсь пореже. Цапаться неохота… — Он посмотрел в сторону эстрады. Появились музыканты и стали настраивать инструменты.
— Они, проклятые, во многом, оказывается, все-таки правы.
— Кто — они?
— Левые. Левые товарищи очень даже правы. Никакого мирного врастания в социализм не происходит, а что касается демократии… так буржуи просто ржут, когда слышат это. Они нашим избирательным бюллетеням противопоставляют вооруженный кулак, а мы, как дурачки, лопочем что-то невнятное. И уступаем одно завоевание за другим. За последнее время у нас почти все пошло прахом: больничные кассы, право объединяться в товарищества, неприкосновенность личности, свобода печати… Не побаивался бы я тюрьмы, репрессий, переметнулся бы к ним.
— К левым?
— Ну не будем называть вещи их настоящими именами. Слушай, ты в самом деле веришь, что парламентские выборы выражают настроения народа, говорят о его сознательности? Я не верю. Не могу просто поверить в это! В прошлое воскресенье мне предстояло руководить народным собранием в Валмиере. Помимо нашего митинга, в тот же день были предусмотрены собрания демократического центра, крестьянского союза и бывших вкладчиков. И все эти собрания расстроились. Почему? Потому что начальник общества «Ция» превратил эти политические митинги в цирковое представление. Как превратил? Ты даже не знаешь, кто такой этот начальник «Ции» Ванаг? Корректор издательства Дуниса; несколько лет тому назад он, дурачась, объявил себя сухопутным графом Микелисом, сыном Амалии, и основал общество «Ция» — название это всего лишь окончание избитых в лексиконе политических партий слов: «акция», «организация», «демонстрация» и так далее. Но важно не это. Главное, что общество «Ция» большие политические акции превращает в цирковое представление. Вот прошлое воскресенье. Сторонники крестьянского союза уже собрались на митинг, мы, как полагается господствующей в городе партии, построились для шествия, где-то около рыночной площади орали вкладчики. И тут на главной улице появился впряженный в двуколку баран. Барана вел на поводу чудной дядька, на двуколке сидел сам Ванаг, в цилиндре, в черном пиджаке, с изрядным кульком в руках. Стали сбегаться ребятишки, собираться любопытные. Сухопутный граф с олимпийским спокойствием катил вперед. Когда толпа разрослась, он достал из кулька сантимы и принялся разбрасывать их во все стороны и восклицать: «Старые партии обещают, а мы платим!» Толпа с ревом кинулась за агитатором «Ции». И все предвыборные собрания были сорваны. Наше тоже. После всего того, что я видел в Валмиере, я не удивлюсь, если избирательный список «Ции» получит тысячи голосов и займет место в сейме. И на предыдущих выборах несколько дурней получили по мандату…