— Совершенно неважно, как издатели назовут свою тетрадку: новым, новейшим или средненовым «Порывом».
— Вы слишком высокого мнения о нашем среднем читателе. — Миллер хлопнул ладонями. — В данное время латышский читатель в своем большинстве — падкий на сенсацию мещанин. А то разве выходили бы такими тиражами листки вроде «Последнего часа»? Официально социал-демократическая партия бойкотирует «Последние новости», а кто из присутствующих не читает этого листка? Товарищ Пилан, вы как пропагандист видитесь со многими людьми. Вот скажите, заметили вы, чтобы упал интерес к бойкотируемым сенсационным листкам?
— Я этого не сказал бы. — Только теперь он понял, почему на квартире Миллера собралось столько народу. Зазнавшиеся рифмоплеты, кое у кого из которых в кармане даже членский билет социал-демократической партии, где-то публично обругали старого учителя и, видно, довольно беззастенчиво, если столько людей пришло посочувствовать ему.
— Это потому, что партия в своей практической деятельности идет в ногу с мещанами, — вмешалась незнакомая Пилану девушка, сидевшая рядом со школьницей Дайгой. — Как унавозишь поле, так на нем и растет. На зыбкой, залитой ржавой водой почве благоуханные цветы не распускаются.
— Мелания! — одернула Дайга соседку, покраснев, как огонь. — Ведь ты мне обещала…
— Сказала, что думаю, говорю, что вижу.
— Так, так… — крякнул явно недовольный Миллер и поспешил переменить разговор. — Скажите, друзья, как вам нравится новое решение правительства Скуениека о государственном языке и национальном цензе для студентов университета?
— В репертуаре нашей «Живой газеты» уже есть новый номер:
Актеры труппы исполняют его в масках Скуениека и Кениня. Замечательное зрелище! — засмеялась Эльзочка.
— Боюсь, что вы слишком легко принимаете то, что происходит. Дело обстоит значительно серьезнее. — Миллер уже не улыбался. — Как известно из истории, прилив шовинизма — обычный признак предстоящего фронтального наступления на права трудящихся. Опасаюсь, не окажется ли этот форсированный национализм прелюдией к фашистскому выступлению.
— Какая там прелюдия? — возразил Пилан, не вдумываясь в собственные слова. Он не спускал глаз с Мелиты. Что с ней происходит? Она все время отводит глаза. — Чернорубашечников Поне никто всерьез не принимает и забулдыг-айзсаргов тоже.
— Не скажите! — Миллер порывисто выпрямился, словно хотел вытянуться, стать выше. — Какое легкомыслие, Я настаиваю на своем с полной ответственностью и готов повторить это перед любой аудиторией. Вот посмотрите! — Он наклонился, взял со стола кипу газет и помахал ею. — Посмотрите, чего только газеты буржуазных партий не написали за одну неделю. «Конституция отказывает!», «Причина всех бед — государственный строй!». Будто Латвия чересчур демократична. С тех пор как в Германии Гитлер дал волю бандам громил, а германские граждане расшаркиваются перед ним, латышским плутократам разных мастей не дают покоя гитлеровские лавры. И вакханалии политической вальпургиевой ночи нет конца. Наша конституция чересчур демократична для национального объединения домовладельцев и промышленников, для объединения латышских купцов, демобилизованных воинов, христиан и монархистов князя Ливена и невесть кого еще. Послушайте, что пишут «Вольная земля» и «Латыш» о сборище кулаков в Малой гильдии — о крестьянском парламенте, как они назвали его. В какой внешне- и внутриполитической обстановке это происходит и чего требуют съехавшиеся в Ригу военизированные и штатские крупные хозяева всех, подчеркиваю — всех, округов и волостей Латвии? Именно во время, когда Германию наводняют коричневорубашечники, когда финские реакционеры громят и разносят рабочие общества и народные дома, когда итальянские фашисты открыто объявляют войну своим соседям, когда японцы продолжают наступление в Китае и собираются захватить советскую Сибирь, поднимают головы и наши серые бароны. Чего они требуют? Не меньше и не больше, чем государственную власть. «Впредь крестьяне своими делами будут управлять сами!» — орали они три дня на всю Ригу. Можно согласиться с товарищами Мандером и Паулом Калнынем, что Ульманис солидный политик и крестьянский союз солидная партия, однако то, что творится сейчас, иначе, как поворот к фашизму, квалифицировать нельзя.