— Ну, церковь и ксендзов в Сомерсете трогать не след! — заерзал на стуле Клейша. — Тут же, саженях в пятидесяти отсюда, духовный центр Латгале — Аглона…
— А что партия об антирелигиозной борьбе говорит? — насмешливо спросил парень, встретивший Анд-риса на станции.
— Ну, послушай, программа — это дело другое.
— Для тебя, может быть, социализм тоже дело другое?
— В вопросах религии социалисты должны быть тверды, — пояснил Пилан. — Социализм и религия несовместимы.
— Ладно, ладно. Это, может, и так. — И Клейша хватился, что уже пора идти на народное собрание.
— Как бы там люди, пока ждут, не затеяли чего… Пошли, шабры!
— Пошли, пошли, — отозвались остальные.
Андрису показалось, что довольно неохотно. Не так, как организованные социал-демократы в других волостях. Может, Андрис здешних людей недооценивал, не быть же всем везде одинаковыми.
Выйдя на двор, Клейша увлек пропагандиста на другую сторону дороги и зашептал ему о каких-то мальчишках. «Горячие головы… понимаешь, норовят мир вверх ногами перевернуть… Тот же Стулпан, что товарища пропагандиста на станции встретил. Словно белены объелся. Будете в Риге, так непременно в центральном правлении…»
— Да, да… А теперь о собрании подумать надо.
— В Центральном правлении вы все-таки…
В сумрачном сарае пожарников собралось довольно много народу. Все больше женщин в темных, плотно повязанных вокруг головы косынках. Они сидели как оцепеневшие.
— Настоящая галочья стая, — возмутился Стулпан. — Не по собственной воле расселись они тут. Могу поспорить, что Тимшаном подосланы. А наши, как бараны, всей гурьбой уселись у дверей. Сколько раз им говорено, а с них, что с гуся вода!
— Надо бы помягче. На христианскую партию и церковников не нападать, — шептал Клейша Андрису, пока тот рылся в портфеле. — Сомнительный народ собрался. А тут ни полицейского, ни единого официального лица.
— Я решительно против того, чтобы изворачиваться! — Андриса охватило недовольство. Как бы то ни было, он от предписаний не отступит.
— А местная обстановка? — не унимался Клейша.
— К черту вашу обстановку! — отрубил Андрис так, чтобы слышали другие. — Наша цель — социализм, и я от нее не отступлюсь!
— Как знаете… Я предупредил вас.
— Товарищи рабочие, товарищи трудовые крестьяне, — начал Пилан, как только Клейша объявил повестку дня и назвал оратора.
— Антихрист! — раздался на весь сарай истошный женский крик.
— Трудовые женщины, матери и сестры… — попытался Андрис исправить свою оплошность. Черт подери! На собрании большинство женщин.
— Антихрист, антихрист! — кричали теперь уже несколько женщин сразу.
— Шабры, соседи мои…
— Антихрист! — И совершенно неожиданный вопль: — Вытолкать вон антихриста этого!
— Собрание закрыто! Закрыто! — в отчаянии закричал почтовик Клейша. — Расходитесь! Скорее расходитесь!
— Безумный, что вы делаете! Неправда, собрание продолжается! — Пропагандист попытался вскарабкаться на столик, чтобы оттуда утихомирить скандалистов. Ах, почему он этому дурню поручил вести собрание?
— Товарищи, шабры!
Перед глазами Андриса мелькнул призрачный белый кулак с блестящей подвеской-крестиком на запястье. Пропагандист зажмурился…
В ожидании поезда на Даугавпилс Андрис заглянул в станционный буфет и увидел окружного депутата Анцана за бутылкой пива с колбаской в руке.
— Пилан! — замахал депутат Андрису короткими ручонками. — Ты, братец, прямо как по зову пришел! Присядь! Девочка, — это уже было адресовано буфетчице, — еще одну порцию детских пальчиков! И бутылку темного… Тихо, и не думай отказываться! Ты не знаешь, какие здесь колбаски и капуста какая. А к сосискам полагается пиво. Ты должен поехать со мной, — сказал он. — В Думиене. Там, на кирпичном заводе бастуют. Рабочие заняли помещения предприятия.
— Сейчас разные забастовки бывают.
— Известно, разные. Но занять завод? Ты Думиене знаешь? Так ты не был там? Тогда тебе, братец, даже неизвестно, какая это дыра! Оплот христианской партии. На выборах в сейм епископ там получил абсолютное большинство голосов. До сих пор у нас, чтобы до Думиене добраться, руки коротки были. А если мы не воспользуемся этой забастовкой…