— С глубокой благодарностью… — Антон сразу потянулся за пивом. — Я господам завсегда послужить готов. Факт! Помогать — мне государством поручено. Самим господином уездным начальником. Факт! Пока вы работать будете, я завсегда… Только скажите! А если колья вам понадобятся, так их у меня под навесом целая куча. Хоть сейчас межевые столбы ставь.
— Межевые знаки ставить не будем, — пояснил старший, жуя ливерную колбасу мамаши Упениек, — сначала только, так сказать, правовую сторону дела уладим. Посмотрим, какие у кого из претендентов на землю бумаги на руках.
— Правовую часть — прежде всего, а как же иначе, — подтвердил младший землемер, тот, что с бородкой. — И бумаги. Бумага, братец, это великая сила. Землемер должен выслушать каждого просителя, изложить все на бумаге и сначала показать земельной комиссии. Та решит, что выгоднее: на хутора делить или на всю деревню прирезать землю. Может статься, что даже в самую главную комиссию писать придется. Это, конечно, тоже стоить будет… — Он коротко откашлялся.
— Немного стоить будет, — добавил старший. — И чтоб дело быстро и гладко пошло, чтоб никто из посторонних не пытался помешать, изменить что-то: на свете ведь немало всяких мошенников, норовящих повсюду урвать что-нибудь. Пускай никто в деревне о том, что мы делаем, никому ни слова не говорит. Ни в волости, ни еще где-нибудь. И вам, господин айзсарг, придется позаботиться…
— Я уже позабочусь! Факт! И мышь не пискнет… — не успел Антон договорить, как в сенях уже застучали шаги и чья-то беспокойная рука нащупала дверную ручку.
Пушкановцы шли длинной вереницей. Один за другим, через каждую минуту, словно по уговору. Переступали порог, останавливались, снимали шапки и торжественно изрекали:
— Будьте здоровы!
Поздоровавшись, делали несколько шагов вперед и останавливались. У Гаспара в избе мало табуреток, к тому же кто решит, кому полагается, а кому не полагается сидеть.
Один Тонслав был уверен в своем праве. Смело подошел к столу, поздоровался с господами за руку и уселся рядом с Гаспаром и Антоном. Он мог себе это позволить, никто против этого и не стал бы возражать. Ездил в Даугавпилс, прошение отвозил, толковал и договаривался с господами…
Когда какое-то время с улицы никто больше не подходил, старший землемер, повернувшись лицом к собравшимся, вопросительно посмотрел на своего товарища:
— Ну что? Начнем, пожалуй?
— Как будто пора. Сколько еще можно ждать? Только надо гражданам напомнить: разговор будет вестись в узком кругу. С хозяевами, главами семейств.
— С хозяевами дворов, — объяснил старший. — Если возникнет необходимость в родственниках, пригласим потом. Но пока, думаю, обойдемся без них.
Это относилось и к членам семьи Упениека. Анна, правда, охотно послушала бы, о чем тут будут говорить, но раз господам так угодно…
— Выгнали… — Петерис, выходя во двор, шумно хлопнул дверью. — Подождем, пока позовут, или, может, заберемся на скирду сена? Думаю, умней было бы полежать. Все равно никто нашего совета не спросит.
— Аня, ты поможешь мне за столом, — попыталась Гаспариха вернуть дочку, но Петерис увлек сестру за собой.
— Еще обихаживать этих! Идем, и все!
На другое утро, как только брат с сестрой вышли из сарая во двор, там появились оба землемера. Уже одетые, с рабочим инструментом. Младший с длинным шестом в черно-белых полосах, толстяк — с высоким треножником и чем-то вроде морского бинокля.
— Молодой человек, — обратился старший к Петерису, — вы, как я помню, приходитесь сыном хозяину этого дома?
— Сыном, — пробурчал Петерис.
— Границы деревни и мызы знаете?
— Знаю.
— Пойдем с нами. А ты, барышня, — обратился он к Анне, — скажи отцу, чтоб часа через три опять созвал всех. И у каждого чтоб с собой документы были, как мы вчера говорили. Кроме того, пускай нам обеспечат подводу. Лошадь, хорошую телегу и возницу. Сейчас же пускай запрягает!
— Чего ты несешь? — Слушая дочь, Гаспар почесывал волосатую грудь. Чтобы землемерам удобнее и спокойнее было, они с женой ушли спать в клеть. Хоть и пива вчера было выпито совсем немного, голова все же отяжелела, и спросонья он никак не мог понять, что говорит Анна. — До чего чудные господа! Совсем чудные! Словно под ногами у них горит. Не поймешь их. То землю на хутора прирезать будут, то всем вместе, то готовые сделают планы, то в большой земельный комитет писать собираются. И во сколько все это деревне влетит, тоже непонятно. Посидели бы, как люди, за столом, выпили, рассказали бы что и как. А то за весь вечер не больше двух кружек пива пропустили…