ГЛАВА ШЕСТАЯ
Почти каждый день кто-нибудь из пушкановских мужиков бывал на границе мызы Пильницкого. Пройдется от столбика к другому, третьему, глянет на кривые полосы деревенской пашни, посмотрит на сплошные, ровные поля имения, постоит недолго, словно подождет, чтобы его кликнул кто-то. Иной раз взберется на межевой бугор в надежде увидеть что-то невиданное в заросших купами деревьев панских постройках, но так ничего нового и не разглядев, вернется домой. Если случается, что к границе мызы придут сразу несколько жителей деревни, они направятся на залежные поля мызы, потычут палкой или карманным ножом дерн, возьмут горсть земли, поплющат ее на ладони, размельчат пальцами, будут разминать глинистые комочки, точно первые выковырянные из колосьев зрелые зерна. Вместе вспомнят, когда, в каком году на этом поле лучше удалась рожь, в какой год — картошка и лен, что когда-то велел сеять управляющий мызой, как поступали тут арендаторы, когда полоумный пан швырял деньгами в Петербурге и Варшаве, и где здесь осенью надо бы пахать пароконным, а где однолемешным плугом. Прикинут, какую площадь выровняли бы и засеяли толокой за один день. Хоть поскорей бы земельную опись прислали, поскорей натыкали бы границы.
— Страшно долго тянут, — сокрушались пушкановцы. — Давно уже все провернуть надо было. Ударят морозы, выпадет снег, что тогда на заледеневшей земле делать будем.
— Может, в Даугавпилс грамотку отписать? Или самим съездить?
— Да кто же его знает, как лучше… — Судили, рядили, но к общему мнению так и не приходили. Надо все же обождать.
И вдруг десятский оповестил об очередном циркуляре волостных начальников, и закрутилась сумасшедшая круговерть.
— Начнут делить землю! В волости проводят раздел земли! Господи Иисусе, пресвятая богородица, что сейчас в Равиене творится! Все заметались, пишут прошения. На прошлой неделе землеустроительный комитет назначили, которому решать вопрос о панских имениях и казенных землях. Желающим земли надо подавать комитету прошения, как уже в циркуляре сказано. На гербовой бумаге. Каждая бумага стоит рубль. В волости говорят, что комитет и мызу Пильницкого поделит.
— Что, мызу Пильницкого? — всполошились пушкановцы. — Нашу мызу! Шабры, тут что-то неладно! Земля Пильницкого принадлежит нам! Но, поди знай, может, землемеры опись раздела большим начальникам еще не передали. Ведь они так строго наказывали никому ничего не говорить.
Нечего делать, надо идти в Пурвиену и заявить в волости о своих правах. Иначе всякие там безголовые из волостного комитета вздумают кромсать то, что пушкановцам принадлежит. На свете всегда хватало недотеп. И потому надо пойти и все прямо выложить.
На другой день из деревни Пушканы в Пурвиену уехали шесть крестьян, добивавшихся для деревни права собственности на мызу Пильницкого. Айзсарга Гайгалниека среди них не было. Антон куда-то исчез.
Они обступили волостного писаря Спарныня. Что, мол, здесь творится? Однако Спарнынь ни в какие разговоры не вступал. Если пушкановцам что-нибудь неясно, так пускай обращаются туда, где земельные дела улаживают — на Большую улицу. В кирпичный дом, к господам из комиссии.
— Видишь, нам ведь только описи из Даугавпилса получить. — Тонслав вспомнил, что писарь еще никогда им в совете не отказывал.
— С земельными делами — в комиссию! — бросил Спарнынь. — У них там свои начальники, свои писаря.
— Стало быть, и писаря свои?
— Чудеса какие! Господин Спарнынь все волостные дела улаживал, разъяснял законы, циркуляры, а по земельным делам — другие писаря, оказывается. Нет, пускай что хотят говорят, а тут что-то не так.
Писарь комиссии, бывший делопроизводитель городской управы Шапкин, был человек деловой.
Значит, они по общему делу своей деревни? Значит, они хотели бы обеспечить себе одну из подлежащих разделу площадей? Где бланки с их запросом? Не у них? Ну в таком случае семерым хозяевам, то есть семерым просящим землю, надо купить семь бланков для заявления. И на каждый наклеить гербовую марку достоинством в пять рублей. Запомните: прошение без марки недействительно!
— Лист для запроса можете купить тут же, у барышни Маран, что вон за тем столом сидит. — Писарь указал на переднюю комнату. — Что угодно господину офицеру? — Он уже обратился к офицеру, только что вошедшему бренча шпорами в присутственное место.
— Из-за нескольких рубликов с голоду не помрем. — Получив листы для прошений, Тонслав предложил соседям перейти улицу и в волостном правлении попросить заместительницу писаря заполнить листы запроса. — Весной, когда переписывали посевы, Саулите приезжала в нашу деревню, и мы славно угостили ее.