В клубе очень ярко и много народу, от света софитов и давки у меня начинает болеть голова. Я танцую только под две песни и потом сажусь обратно за столик. Агнес вскоре присоединяется ко мне, так как понимает, что сидеть одной не очень приятно. Она заказывает коктейли, и я пью маленькими глотками. В зале играют песни «The Cure», «Casabian» и других британских рокеров, о которых я знаю разве что благодаря Аманде. Их перепевает какая-то малоизвестная местная группа со странным названием «Чай со львом и единорогом», но я не смотрю в сторону сцены и лишь изредка наблюдаю за тем, как Кирстен зажигает на танцполе. Позже я сама догадалась, что лев и единорог – это отсылка к гербу Манчестера. Гарет всегда питал теплую любовь к нашему городу, и неудивительно, что он подчеркнул это в названии своей группы.
- Прости, что я такая скучная, - говорю я Агнес.
Агнес качает головой, слегка нахмурившись, и отмахивается, отвечает что-то, но я плохо слышу.
Мы пьем второй или третий коктейль, Кирстен уже вместе с нами.
Он появляется неожиданно, просто возникает прямо передо мной и спрашивает, как у нас дела. Хотя, судя по тому, как возбужденно зашушукались девочки пару минут назад, его появление оставалось неожиданным только для меня.
Я не понимаю, почему, разговаривая со всеми нами, этот парень смотрит только на меня. Наконец он спрашивает, наклонив голову набок:
- Я в бар и обратно, тебе принести что-нибудь выпить?
Я тут же качаю головой, даже не думая. Пусть не рассчитывает, что меня можно споить и... как-то использовать.
Мне кажется, он выглядит разочарованным, но я не уверена. Без всякого энтузиазма он поворачивается к Агнес и Кирстен и из вежливости интересуется, какой коктейль им принести. Наверное, по их лицам сразу ясно, что они согласны и уже знают, что закажут.
- Два «Космополитена», и обязательно с сахаром! - со знающим выражением на лице отвечает Кирстен, приправив свою фразу обворожительной улыбкой. И тут же добавляет:
- И не обижайся на Миранду, она просто стесняется.
Я вздыхаю про себя. Этот комментарий был лишним. Как и дурацкая привычка девочек называть меня другим именем, что они, впрочем, никогда не делают при маме, словно знают, чем все закончится. Миранда – это имя мне совершенно не подходит, да и зачем создавать ложное впечатление? Но я тут же одергиваю себя. Какая мне вообще разница?
Как только он исчезает в толпе танцующих, девочки активно шепчутся. Я слышу лишь обрывки:
- Конечно, если бы... мама... я бы тоже приударила, - произносит Кирстен и смеется.
Я сразу понимаю, что она имеет в виду, и пытаюсь сопоставить наши с мамой отражения в зеркале. Мы с ней совсем не похожи... Я заурядная брюнетка, она - роскошная блондинка. Потом я вспоминаю, во что сегодня одета. Неужели это действительно работает?
Девочки видят мое озадаченное лицо и тут же извиняются. Агнес прикладывает ладонь ко рту и шепчет:
- Его зовут Гарет, и он сегодня пел на сцене. Вокалист «Чая со львом и единорогом».
Я смотрю на нее с изумлением. И в первый, но не последний раз задаюсь вопросом, что за нелепое название? И как девочки только успели все это узнать?..
Наверное, Гарет сильно удивился моему отказу, ожидал, что я брошусь ему на шею или, по крайней мере, буду смотреть как Кирстен с Агнес. Я вспоминаю его лицо и пытаюсь понять, симпатичный он или же все дело в сценическом образе и обаянии? У него островатый подбородок, длинный нос, волосы периодически падают на глаза, так, что их сложно разглядеть, особенно в цветном полумраке клуба.
Но когда мы выходим на улицу, в свете неоновых огней ночного Манчестера, я вижу каждый оттенок его глаз - золотистый, карий, медовый. Он предложил довести меня до дома, и я согласилась, потому что, благодаря ему, впервые засмеялась за этот вечер. Когда мы оказываемся снаружи, вне паров табачного дыма, громкой музыки и яркого мигающего света, я каким-то волшебным образом перестаю нервничать и вдруг чувствую себя необыкновенно свободной.
Гарет что-то увлеченно рассказывает, заглядывая мне в глаза, такой простой и улыбчивый, как будто мы знаем друг друга целую вечность. Даже когда он приобнимает меня, прижимая к себе, - только в те моменты, когда мимо проезжает машина, или на узком тротуаре встречается запоздалый прохожий, я неожиданно чувствую, что почему-то доверяю ему.
Наконец я не выдерживаю и выдыхаю, перебив его: