- У тебя глюки. По-здра-в-ляю!
И мучительно-медленно хлопает в ладоши, три раза.
Я громко, раздраженно выдыхаю, кидаю на нее почти ненавистный взгляд и бросаюсь в чащу. Рвусь через густые заросли, едва успевая увернуться от веток, бьющих по лицу.
Что-то белое мелькает впереди, и я замираю от неожиданности. Белая рысь?..
Силуэт вдалеке останавливается и больше не убегает. Я делаю пару осторожных шагов, но он остается стоять на месте. И когда мои глаза привыкают к теням, я вдруг различаю большие блестящие глаза, мокрые ноздри, рога...
Белый олень.
Стоит этому осознанию родиться в моей голове, как он бесшумно срывается прочь и растворяется среди деревьев.
36. ЯННИКЕ
Мируна выходит из сада, и мы снова остаемся с Деревом наедине. Я присаживаюсь ближе и касаюсь ладонью его щеки, шершавой на ощупь. Потом нежно провожу пальцами по строгой линии губ. Иногда мне кажется, что выражение его лица к концу дня меняется, смягчается взгляд, и разглаживается морщинка между бровей, уголки губ слегка поднимаются, словно в скрытной улыбке. Но, может быть, мне действительно только кажется – однажды мне ведь даже приснилось, что рот Дерева двигается, и оно разговаривает со мной тихим, как шелест листьев, шепотом. Наверное, я просто запуталась. Жаль, что я не помню, что оно пыталось мне тогда сказать...
На самом деле, даже несмотря на то, что ко мне Дерево очень добро, я знаю, что оно злится. Злится на маму за то, что она посадила его в клетку. Но, раз я не могу высвободить Дерево из этой клетки, то я хотя бы попытаюсь объяснить, почему мама так поступила. И что она не такая уж и плохая, как, должно быть, кажется.
- Мама считает, что деревья не просто живые. А что в них есть древняя сила. Она долго мне рассказывала, но я пока понимаю не все. Хотя зачем, - я улыбаюсь. - Я же разговариваю с тобой и знаю, что все это правда.
Я запрокидываю голову и смотрю на зеленый навес из листьев. Сейчас они замерли, даже несмотря на то, что ветер гуляет по саду, потому что слушают меня.
- Мама совсем не плохая. Она любит то, что она делает, и любит нас. Вчера мы вместе с ней рассматривали репродукции Эйвинда Эрла – он рисовал фоны для «Спящей Красавицы». А потом я даже ее уговорила мультик посмотреть!
Я виновато улыбаюсь.
- Ты его, наверное, не знаешь... Но сказку-то ты ведь знаешь? Она стара как мир! Про девочку, на крестины которой не пригласили злую ведьму, и тогда она наложила злые чары, и девочка заснула вечным сном, а вместе с ней и король с королевой, и придворные, и слуги... А еще там было веретено! Да, сначала было веретено! – я набираю в рот воздуха, а потом обрываю свою болтовню. И тут же понимаю, что уже давно так много не говорила.
С самого детского сада, когда мы дружили с Мари. Придумывали взахлеб истории, по одной на каждый день, играли в принцев и принцесс, драконов и рыцарей. А потом она переехала, и больше никто не захотел играть в наши игры.
Я грустно вздыхаю. Все самые лучшие люди всегда исчезают. Как Мари, как папа, как Алан...
- Мама говорит, что осталось совсем немного. Совсем немного, представляешь?
На этом моменте я замолкаю и смотрю на свои руки. А что потом? Что будет с Деревом? Что будет с нами, со мной? Мы уедем, и здесь будут жить другие люди, и никто не будет ухаживать за Деревом, никто не найдет его лицо, никто не будет знать, что оно живое, и у него тоже есть чувства...
Мама смеется надо мной, когда я так говорю. Это так странно. Ведь она знает, что деревья живые, настоящие, и все понимают.
Уверена, Артур Рэкхэм меня бы понял. У него на иллюстрациях деревья ведь тоже с лицами...
Когда я сказала маме о том, что наш дом на самом деле тюрьма, она сначала очень разозлилась, а потом, смеясь, ответила:
- Оно же не ходит, Яннике. Какая ему разница, где расти, если уж так?
- Но оно хочет быть в лесу! А не в четырех стенах! Оно хочет видеть!
Мама меня как будто не слышит.
- К тому же здесь мы можем присматривать за ним. Лечить от болезней, если такие возникнут... Ну? - она приподнимает бровь и смотрит на меня, такую маленькую, сверху-вниз.
То, что она говорит, на самом деле неправда, потому что Мируна совсем не знает, как ухаживать за Деревом. Она сама мне сказала. Но я ничего не отвечаю, и мы обе делаем вид, что никакого разговора не было.
И тогда мне становится очень жалко Дерево. Если бы я только могла сделать для него что-то большее...