Но в то утро я выскочил из постели, словно мною выстрелили из катапульты. Мне столько предстояло сделать, а я понятия не имел, как за это взяться. Даже с чего начать не представлял. А кроме того, я был зверски голоден. Просто ядерно, океанически голоден. Никогда в жизни я еще не чувствовал подобной пустоты в желудке. Было ли и это следствием того, что со мной произошло? Может, путешествия во времени отнимают больше энергии, чем повседневные заботы?
Я направился на кухню, одетый в одни только боксерские трусы, предполагая, что моя падчерица, как обычно, проваляется в постели еще несколько часов. Я думал об омлете с множеством кусочков бекона, холодном апельсиновом соке, который аж язык пощипывает, о кофе — таком горячем и крепком, чтобы глаза лезли на лоб. Я думал о горячих булочках с корицей, когда послышалась трель дверного звонка. Я посмотрел на свои часы, но их не оказалось на месте. Они обо всем подумали, кто б они ни были. Я всегда, перед тем как лечь, снимал свои часы. Наверняка, вернись я сейчас в спальню и посмотри на тумбочку у кровати, они оказались бы там. Те самые, которые захапал тогда Астопел. Часы, которые теперь были мне вроде и ни к чему, потому что время перестало быть дорогой из пункта А в пункт Б, а сделалось подобием парка аттракционов с горками, которые вытряхивают из тебя душу.
Звонок в дверь повторился. По моим прикидкам теперь было часов шесть утра. Даже в обычные времена я бы голову открутил любому, кто побеспокоил меня в такой час. Не задумываясь, прилично ли открывать двери в одном нижнем белье, я открыл е. дверь в одном нижнем белье. И взвыл.
— Нет, только тебя мне не хватало! Пожалуйста, сгинь!
— Прочь с дороги! — Фрэнни-младший — ни дать ни взять Моу Говард из «Трех придурков» — отодвинул меня в сторону, и его оранжевые ковбойские ботинки снова без приглашения вторглись в мое жилище. Он остановился в холле, глядя по сторонам и в то же время не сводя глаз с меня. Казалось, он ищет что-то или запоминает обстановку.
— Что тебе надо? Убирайся и оставь меня в покое!
— Покой я тебе устрою. Вечный. Ладно, здесь все вроде в порядке. И должен тебе сказать, приятель, это как гора к херам с плеч.
— Слушай, прежде чем мы провалимся еще глубже в кроличью нору, дай мне спокойно позавтракать, а? Я ничего не ел с самых своих семидесяти лет.
— Завтрак — это хорошо. Я тоже не откажусь.
Он осклабился, как злой волк из мультфильма — острые длинные зубы, зловещая физиономия. У меня не было сил объяснять ему, что я его не приглашал.
— Почему бы нам не поесть омлета с вустерским соусом и карри?
Эти его слова меня испугали, потому что именно это я и собирался приготовить.
— Знаешь, сядь-ка и заткни свой фонтан. Будешь есть то, что я подам.
— Укуси меня.
Я открывал кухонные шкафы.
— Мне только отравиться не хватало. Сядь и уймись.
Он сел, но униматься не спешил.
— Где ты был?
— Угадай. — Я достал свою любимую сковороду.
— Там, в будущем?
Я кивнул, вынимая из холодильника то, что мне было нужно для завтрака.
— Так ты еще ничего не знаешь?
Я стал разбивать яйца в миску.
— Не знаю чего?
— Давай-ка сначала поедим, а потом можешь обосраться со страху.
— Новые сюрпризы?
— Слово сюрприз тут ни при чем, приятель. Все это один долгий кошмар. Вот выйдешь из дому — сам увидишь, что там творится. Слушай, кстати, кто такая Мэри Джей Блайдж? Я видел ее по «Эм-ти-ви». Ну и штучка! Пальчики оближешь!
Я собрался было сказать, насколько старомоден этот комплимент, но вспомнил, откуда мальчишка явился — он ведь жил в те годы, когда Фрэнк Синатра и его «Крысиная стая» были самыми крутыми парнями, сигареты и ростбиф не считались чем-то слишком уж вредным, а Джеймса Бонда все еще играл Шон Коннери. В те дни «штучка — пальчики оближешь!» было самой что ни на есть лучшей похвалой.
— Не сыпь так много карри. Ты всегда слишком…
— Уймись!
— Как насчет чашки кофе, пока мы ждем?
— Как насчет того, что у меня руки заняты, а ты мог бы оторвать задницу от стула и сам сварить кофе?
— Вполне. Где у тебя кофейник?
— Мы кофейником не пользуемся. Машина вон там.
— Какая еще машина?
— Серебристая. Там, на стойке. Автомат для эспрессо. Вон, на столике — с длинной ручкой. Спереди написано: «Гаджиа».