Из окна нашей спальни послышался голос Паулины:
— Пока, Джи-Джи! До скорого!
Она опиралась о подоконник, и, ей-богу, рубашки на ней не было.
— Пока, Паулина! Я скоро.
— Давай возьмем «дукати». Так будет быстрее.
Он помотал головой.
— Плохо придумал, босс. Лучше пешком.
— Почему это?
— Погляди вокруг. Обрати внимание на деревья и дома. Возврат к настоящему все еще продолжается, ты сам разве не видишь? Мы пока еще не обрели полной силы.
После ливня мир на некоторое время меняется. В воздухе пахнет свежестью, трава блестит на солнце, листва на деревьях тоже, роняя на землю капли и изменяя цвет. Ветки снова выпрямляются, все окутано паром, животные вылезают из укрытий, отряхиваются как безумные… Мелочи, но из них-то и складывается целое. Последовав совету Джи-Джи, я снова внимательно присмотрелся ко всему вокруг и понял, что он был прав: ехать на мотоцикле к дому Джорджа сейчас и в самом деле не следовало. Потому что все вокруг продолжало меняться — совсем как мир после грозового ливня. Эти пришельцы, надо отдать им должное, вернули нас в нормальное время, но со всем остальным им еще предстояло повозиться.
Прежде всего мне бросилась в глаза длинная черная трещина на белой стене соседнего дома — она исчезала, как макаронина, которую медленно втягивают в рот. Потом у начала дорожки другого дома появились два больших побеленных камня. Еще секунду назад их там не было. Я хорошо помнил эти камни, каждый день их видел, но они стали настолько привычными, настолько примелькались, что я их словно бы и не замечал. Но они были важны теперь, когда в буквальном смысле возвратились в мир, который, как мне казалось, я хорошо знал. Откуда эта фраза? «Бог — в подробностях». Аминь.
Если бы мы поехали к Джорджу на моем мотоцикле, то вполне могли угодить по дороге в яму, которая была там лет двадцать назад и по забывчивости какого-нибудь пришельца осталась незасыпанной.
Хотя нам и нужно было как можно скорее попасть к Джорджу, мы все время оглядывались по сторонам.
— Посмотри на телефонные провода.
— А эта береза — секунду назад она была вдвое ниже и тоньше!
— А здесь только что висели другие занавески.
Перемены продолжались. Мелкие, незначительные, но они происходили непрерывно и, казалось, повсюду.
— Ничего себе. Эти ребята свое дело знают.
— Джи-Джи, а ты их видел? Я хочу сказать — по-настоящему?
Он ответил не сразу — казалось, взвешивал, что можно и чего нельзя говорить.
— Да, видел. Потому-то я и потащил тебя из машины домой. Это они мне приказали. И еще велели держать рот на замке, если станешь задавать вопросы. А посмотрев, что они тут понатворили, хер я буду им возражать.
На полпути к дому Джорджа мне-малышу было новое откровение.
— Хочу тебе кое-что сказать. Боюсь, ты будешь не в восторге.
Я как раз думал, что будет, если брызнуть пришельцу в физиономию (физиономии) перечным спреем. Над нашими головами пролетела и исчезла птица. Чирик-чирик — и нет ее.
— Ни фига себе! Ты видел, что случилось с птицей?
— Видел, не слепой. Слушай, я вроде как торчу от Паулины.
Молчание. Идем дальше.
— Ты слышал?
Молчание.
— Ну же, скажи что-нибудь.
Я ткнул в его сторону пальцем:
— Чем больше знаешь, тем больше помалкиваешь.
— Здорово звучит, — присвистнул он. — Сам придумал?
— Нет, Джи-Джи, я это вычитал в книжке. Настанет время, и ты поймешь: книжки — это классная вещь, а разыгрывать из себя крутого глупо. Можешь мне не верить, но ты откажешься от одного ради другого. И сэкономишь кучу времени.
— Скажи еще что-нибудь вроде этого. Ну, цитату какую-нибудь.
Он говорил совершенно серьезно. В глазах любопытство и просительное выражение.
— Ну, вот одна, сейчас в самый раз: «Я иду искать великое „быть может“». Предсмертные слова знаменитого писателя.
Он шел, засунув руки в карманы, и не отставал от меня, хотя и прихрамывал.
— Что-то вроде, мол, никто не знает, что такое смерть, но я собираюсь это выяснить?
— Или я умираю и мне ничего другого не остается, кроме как попытаться выяснить, что же это такое.
— Ну да, я это и хотел сказать.
— Здесь направо.
— Не могу поверить, что вы с Джорджем Дейлмвудом дружки. Он же был чокнутый, псих!
— А ты был маленький гаденыш, садист тупоголовый. Почему ты ни о чем меня не спрашиваешь, Джи-Джи? Я — твое будущее, а ты даже не попытался узнать, как я живу. Почему? Тебе не интересно? Или ты до такой степени лишен любопытства?