Но Джули Хэпвуд закончила. Все сразу, даже не помахав ручкой до свидания; эта главная новость, казалось, оборвалась внезапно. Теперь поступали новости с других фронтов, представляющие меньший интерес.
Таким образом, в пять они переместились к телевизору, чтобы посмотреть, что могут им сообщить местные выпуски новостей. По началу почти ничего, но Арни продолжал переключать каналы, как вдруг остановился, указывая пультом на экран:
— Это он!
Богач — вы могли бы сразу о нем сказать. Он не был толстым, он был дородным, а ведь только богатые ребята могут позволить себе быть дородными. Он давал интервью блондинистой журналистке в гостиной, что Дортмундер и его друзья так хорошо теперь знали, с очень явными пустотами на стенах позади него.
— Кто-то подвергся нападению, Гвен. Тот, кто не ожидал, что кроманьонцы из Нью-Джерси достанут его в безопасности собственного дома.
— Слишком уж много кого-то, — заметил Тини.
— Вы знаете уже, что они взяли? — спросила его журналистка.
— Все самое ценное, Гвен. Я, признаться, не ожидал, что степень вкуса и изысканности у товарищей, известных тем, что они ломают колени своим врагам. По крайней мере, один из этой когорты имеет отличный глаз.
— Вот так тебе, — широко улыбаясь, сказал Арни.
— Они были настолько хороши, что даже забрали Брейгеля, — меж тем продолжил Феавезер.
Арни, Дортмундер, Келп и журналистка одновременно воскликнули:
— Брейгель?
Указывая на что-то за кадром справа, Феавезер пояснил:
— Это было единственное, что они взяли из коридора. Все остальное было из этой гостиной. Правда, большинство из предметов в коридоре, возможно, немного более низкого качества, но я всегда держал Брейгеля там, чтобы защитить его от слишком большого количества солнечного света.
— И все-таки они нашли его, — сказала журналистка.
— Да, они это сделали, Гвен. И я, конечно, надеюсь, что полиция его найдет среди вещей, которые они сейчас осматривают в том грузовике.
Арни удивленно вопрошал:
— Какой еще Брейгель?
Тем временем журналистка продолжала интервью:
— Насколько вы оцениваете этого Брейгеля, мистер Феавезер?
— О, боже, кто его знает! Семь или восемь лет назад я заплатил за него около миллиона.
Тини приказал:
— Арни, выключи телевизор, мы должны поговорить.
Арни выключил его при помощи пульта и сказал:
— Я ничего не отмечал красным стикером в коридоре. Я даже не рассматривал его!
— Мы с Дортмундером, — размышлял вслух Тини, — ничего не брали без красной точки. Правильно?
— Верно, — подтвердил Дортмундер.
Келп вступил:
— Мы со Стэном были внизу, так что я не знаю. Как вообще этот Брейгель выглядел?
— Келп, — обратился к нему Тини. — Никто из нас не брал его, так что никто из нас не в курсе как, черт возьми, он выглядит.
— Ну, — протянул Келп задумчиво. — Кто-то же взял его.
— Джадсон, — сказал Дортмундер.
Все посмотрели на него, а затем все посмотрели на Джадсона, который, краснея, неспокойно заерзал на стуле, дергая руками — ни дать, ни взять пришпиленная бабочка. Все продолжали смотреть на него, и, наконец, парень разродился:
— Почему вы… С чего бы мне… Как мог… Мистер Дортмундер, почему вы…
— Джадсон, — произнес Тини. Он сказал это мягко, нежно, но Джадсон замолчал, как запертый сейф, и его лицо резко поменяло цвет из свекольно-красного в белый.
Дортмундер предположил:
— Должно быть так и есть. Он пошел туда, хотел поболтаться с нами, но мы уже ушли, а он пришел, посмотрел вокруг и решил взять кое-что.
— Джадсон, что заставило тебя взять именно это? — спросил его Келп.
Джадсон оглядел их всех, не в силах вымолвить и слова.
Арни, просто в качестве информации сообщил ему:
— Малыш, ты один из самых некомпетентных лжецов, которых я когда-либо видел.
Джадсон вздохнул. Похоже, он наконец принял решение, что отпирательство не принесет никакой пользы.
— Она мне подходит, — просто сказал он.
Все среагировали на это.
Стэн удивленно спросил:
— Тебе она подходит?
Дортмундер тоже спросил:
— Что это за картина, Джадсон?
— Двое молодых парней крадут поросенка.
Тини не понял.
— И за это платят почти миллион? Как два парня воруют свинью?
— Она хорошая, — оправдывался Джадсон. — Вам сразу понятно, что им весело.
— Больше, чем нам, — сказал Тини.
Дортмундер продолжал задавать вопросы:
— Джадсон, где эта картина сейчас?
— В моем столе, в офисе Джей-Кей.