Я пытался засунуть пальцы между жесткой кожей кобуры и деревянными щечками рукоятки пистолета и понимал, что не успеваю. Меня спасло лишь то, что второй немец, что пыхтя, тащил труп со стороны ног, понял, что происходит что-то не то лишь после того, как я зарезал его товарища, после чего он еще пару секунд стоял, выпучив на меня глаза и продолжая удерживать свою ношу. Когда он сообразил бросить ее и, что-то, отчаянно заорав, полез в карман пальто, «парабеллум» уже смотрел на него. Два выстрела прогремели совсем негромко, немец, так и не успев вытащить из кармана пальто то, что он мне приготовил, сделал два шага назад, боком осел на печь, после чего завалился на пол рядом с ней. У меня оставалось пять патронов в магазине «парабеллума», а в квартире, теоретически, должен был оставаться только консул, который, безусловно, был вооружен и опасен. Моего боезапаса было категорически недостаточно, и я, перехватив «парабеллум» в левую руку, держа его стволом в сторону выходя из кухни, вытащил из галифе «браунинг», скинул флажковый предохранитель, и зажав затвор пистолета локтем левой руки, загнал патрон в патронник.
Теперь можно было и воевать, имея двенадцать патрон в запасе. Держа два «ствола» перед собой, соприкасаясь большими пальцами, я, скользящими шагами, прижимаясь к стене, двинулся в глубь квартиры. Пока меня не было, тут кто-то порезвился. Подозреваю, что виновник кражи, заподозрив, что отпечатки пальцев с служащих консула я снимал неспроста, не стал дожидаться, когда вернется пятый сотрудник, посланный «зачистить» меня, а решил проявить инициативу и напал на своих коллег первым. Во всяком случае, шелковых обоях на стенах встречались новые дыры, а, кое-где, на полу, валялись свежие гильзы.
Из малого кабинета доносились натужные ругательства на немецком языке. Я толкнул заскрипевшую дверь и осторожно заглянул в комнату.
— Густав, вен дер арзт комт? — или что-то похожее, не поворачивая головы, пролаял лежащий на диванчике Генрих Готлибович. Выглядел почетный консул неважно- из-под расстегнутой рубахи виднелись бинты, с проступившим сквозь них пятном крови, сочащейся из раны на животе.
— Хреново выглядите, господин консул. — я шагнул из коридора, направив один ствол на раненного, а второй — вдоль длинного коридора в сторону еще не обследованной части квартиры. Генрих попытался дотянуться до лежащего у дивана на полу небольшого пистолетика, но делал он это так долго и неловко, что я успел ногой откинуть оружие в середину кабинета, а потом сунуть его в карман. После чего, пятясь как рак, дошел до стола и бесцеремонно полез изучать его ящики.
— Вы, господин Котов, бесчестный грабитель. — консул, обливаясь потом, со стоном откинулся на подушку.
— Кто бы говорил! Шпион, убийца и мародер. — не полез я за ответным словом в долгий ящик.
— Мародер? — удивился немец.
— Конечно. Вот это же вы не привезли из Фатерлянда! — я потряс в воздухе двумя альбомами с монетами, извлеченными из шкафа: — А за три копейки скупили здесь.
— Что с моими сотрудниками? — решил изобразить хорошего командира Генрих.
— Увы. Ваше подразделение понесло невосполнимые потери.
— То есть доктора для меня не будет… — тихонько прошептал немец и закрыл глаза.
— Почему не будет? — удивился я: — Как только найду, кого послать за доктором, так сразу и пошлю. Просто живых, кроме вас, в квартире не нашел.
— Там прислуга должна быть живая.
— Хорошо, пойду поищу. — я задвинул ящик стола, не найдя в нем ничего интересного, кроме запасной обоймы к пистолетику, и прихватив альбомы с монетами, вышел из кабинета.
Горничную я нашел запертую в кладовой, где она сидела на полу, закрыв лицо ладошками и что-то тихонечко бормоча, легонько постукиваясь лбом о пирамиду ящиков, судя по всему, с запасами продовольствия.
— Акулина, ты что тут делаешь? — я заглянул в пару ящиков и один меня обрадовал своим содержимым. Судя по черно-белой этикетке, на которой был изображен жизнерадостный мужик, держащий на вилке наколотую сосиску, в консервных банках были именно они. Оставалось надеяться, что консул был не врагом своему желудку и не закупал эрзац-продукты из вареного гороха.