Ричард О. Льюис
Держись за свое тело!
— Фидуэлл, — сказал я, — пропади-ка ты пропадом!
Целых три секунды он пялился на меня без признаков сознания. Потом проблеск понимания мелькнул в его глазках-бусинках, он встал со стула перед моим столом и радостно направился к выходу из кабинета.
— Окей, мистер Нельсон, — бросил он через тощее плечо. — Как прикажете.
— Еще лучше, — передумал я, постучав по стеклянной столешнице наманикюренными ногтями, — поди застрелись.
Он беспечно кивнул.
— Как скажете, Ти Джей. Как скажете.
Он всегда звал меня Ти Джеем, когда чувствовал, что я уделяю ему каплю внимания.
— Подожди, — сказал я, когда он уже подошел к двери. — У тебя случайно нет ружья?
Он повернулся, между его мышиных бровок залегла озабоченная складка.
— Нет, — сказал он медленно, — нету. — Он тут же просиял. — Но я могу купить его!
— Отлично, — сказал я, бросая ему купюру. — А на это прикупи еще пару пуль.
Он поймал деньги, улыбнулся, кивнул и ушел, закрыв за собой дверь тихо и почтительно.
Мурлыкая веселую песенку, я повернулся к бумагам на столе. Партнерский контракт между Джеймсом Фидуэллом и Т. Дж. Нельсоном. «Если один из партнеров умрет по любой причине, другой партнер станет единственным владельцем «Рими компани»…
На вид они казались в полном порядке. Я перетасовал их в аккуратную стопку и отнес в шкаф с папками, исполнив по дороге замысловатое танцевальное па. Наше партнерство вскоре должно достичь счастливой кульминации.
Знаете, самоубийство во всем превосходит убийство. Ни дурацких вопросов от полиции. Ни бардака, который надо убирать. Ни трупа, от которого требуется избавляться. (Обычно родственники озабочены всем этим.) Вообще никакого беспокойства, в самом деле, сами посудите.
Я метнулся обратно к столу, сцапал телефонную трубку и начал тыкать пальцем в маленькие отверстия на наборном кружке.
— Мистер Пасквамин? — окликнул я после того, как услышал слабый щелчок на другом конце провода.
— Да.
— Это Ти Джей, — по-приятельски сказал я. — Ты все еще владеешь этим пакетом торгующихся акций «Рими компани», так ведь?
— Да.
— Здорово! Недурно! — похвалил я. — Тащи его ко мне в кабинет как можно скорее. И, кстати, — небрежно добавил я, — переведи его на мое имя, ну ты понимаешь.
— Да.
Меньше чем через час он оказался в моем кабинете — грузная туша, тяжело дыша и потея, плюхнулась на стул перед моим столом, опухшие веки нависли над темными глазками. Аккуратно сложенные акции легли передо мной. Я пробежался по ним. Вроде бы и они были в полном порядке. Я пересек комнату и положил их в шкаф с папками.
— Паскуамин, — сказал я, вернувшись к столу и протягивая ему дешевую сигару, — у тебя случайно нет ружья?
Он покачал оплывшей головой.
— Нет.
— Дома у тебя случайно нет веревки? — Я оценивающе глянул на его тучные телеса. — Доброй крепкой веревки?
— Нет.
— Может быть, нож? Добрый острый нож?
Его маслянистое лицо внезапно просияло.
— А, мистер Нельсон! Это у меня есть! Заточен для салями! — Он поцеловал кончики своих пухлых пальцев и отправил воздушный поцелуй. — Заточен для доброй толстой салями!
— Превосходно! — кивнул я живо. — Марш домой и режь себе глотку.
Он стянул свой жиртрест со стула и направился к двери.
— И не трудись возвращать в офис после этого, — предупредил я.
Он остановился, взялся за ручку и обернулся. Потом его круглая рожа посветлела:
— А, мистер Нельсон! — хихикнул он. — Все-то у вас шуточки!
— Само собой, — я улыбнулся. — А теперь иди домой и поработай ножом.
Это был последний раз, когда я видел Пасквамина. Исключая похороны, конечно. Он сделал бесподобный труп — с учетом всего.
Назавтра после похорон в дверь моего кабинета раздался деликатный стук.
— Входите, — сказал я, швыряя полуприконченную бутылку джина обратно в нижний ящик.
Они не удосужились открывать дверь; они просто проползли под нею. Секунду спустя они проскользили по полу, извиваясь доползли до крышки моего стола и растеклись по его полированной поверхности, полностью расслабив псевдоподии. Джыф и Джыл. Два моих самых хороших друга.
— Извиняйте, ребята, — сказал я после того, как мы обменялись обычными любезностями, — что я вынужден был избавиться от ваших симбиотов до такой степени грязным манером. Но дело есть дело, понимаете, и я чувствовал, что самое время…
Джыф студенисто передернулся.
— В любом случае, мне надоело занимать Фидвелла, — пробулькал он. — Вечно он осторожничал, старый кисляй. Никогда не отрывался на всю катушку.
Джыл звучно рыгнул серединой кляксы.
— Надеюсь, следующее тело, которое я получу, не окажется еще одним чеснокожором и винопивцем. — По нему пробежала дрожь. — У меня от этого ужасное расстройство.
— Время и растущая волна несчастных случаев покажут, — успокоил я.
— Холодно мне, холодно, — задрожал Джыф, — нет у меня тела, чтобы согреться.
— Можешь попробовать мою секретаршу, — шутливо предложил я. — Вот тело для тебя!
— Ты же знаешь, что не могу, — провибрировал он. — Она еще даже не померла!
— Ближе всего к этому, — заметил я, — по сю сторону окружного морга.
Мой ответ вызвал взрыв ликования у Джыла, который обладает поистине примечательным чувством юмора.
Джыф, проигнорировав подшучивание, скользнул к коробочке переговорного устройства на дальней стороне стола, просочился внутрь через щелку, свернулся шариком и тут же впал в сон. Похоже, Фидвелл, кроме других недостатков, еще страдал бессонницей.
— Полагаю, — сказал я Джылу, продолжая разговор, — теперь ты захочешь новое тело…