Вдруг кто-то дотронулся до ее плеча, оторвав от размышлений. Обернувшись, она увидела улыбающееся лицо Эдгара.
– Мне бы хотелось разделить первое впечатление о Гаване с вами, Моргана, и я был бы весьма польщен, если бы вы согласились посетить дом, который я снял на время своего короткого пребывания здесь.
Вежливо улыбнувшись, Моргана посторонилась, чтобы Эдгар мог встать у парапета рядом с ней, и, заметив гневный прищур синих глаз Говарда, заулыбалась еще шире.
– Думаю, мое пребывание в Гаване действительно будет непродолжительным. Вряд ли оно продлится больше одного дня. В любом случае я отплываю в Веракрус на первом же корабле. Но спасибо за предложение. А теперь, если вам не трудно, расскажите, какие достопримечательности видны с моря. Мне так хочется побольше узнать о вашем городе, – весело проговорила Моргана, повернувшись к приближающейся береговой линии.
Не подозревая о том, что тяжелый темный взгляд держит под прицелом ее хрупкую фигурку, девушка целиком ушла в созерцание Гаваны, которая теперь была видна как на ладони.
Не обращая внимания на удушающую жару в порту, Моргана недоуменно разглядывала необычно одетого низенького мексиканца, стоявшего в отдалении. Как только «Хельга» бросила якорь в гавани, к ее борту вереницей потянулись маленькие лодки, которые должны были переправить пассажиров на берег. Заметив, что капитан указал на нее трем весьма представительного вида мексиканцам, Моргана спокойно ждала их приближения. Естественно, от ее внимания не укрылось, какими одобрительными взглядами они окинули ее фигурку, облаченную в зеленое платье из хлопка, придававшее девушке сходство с дорогой карамелью, но она совершенно не думала о том, что ее собственная поразительная красота явилась причиной их обходительности. Эти люди представились посланниками ее дядюшки, генерала Мануэля Эскобара, который распорядился устроить племянницу на ночлег в доме одного из своих друзей, с тем чтобы назавтра в полдень она отплыла в Веракрус. Ей также сообщили, что тетя с дядей ожидают ее в Манга-де-Клаво, загородной резиденции самого президента Санта-Анны в Веракрусе, куда она прибудет примерно через семь дней. В Веракрусе она проведет ночь в доме другого друга генерала, а на следующий день дилижанс доставит ее в поместье президента. Введя девушку в курс дела, обходительный сеньор Гривера повернулся к капитану и попросил проводить его к сеньору Девону Говарду.
С ужасом и недоверием прислушиваясь к разговору мексиканца с Девоном, Моргана во второй раз услышала те же самые фразы: для Говарда были сделаны те же приготовления, что и для них с Эгги.
Итак, это правда! Девон Говард направлялся с политической миссией к самому президенту Санта-Анне, и по воле злодейки судьбы ей предстоит провести в обществе этого человека ближайшие две недели. Нет! Это просто невозможно! Она не сможет выносить его неприязнь и презрение еще целых две недели! Не сможет!
– Сеньорита Пирс.
Словно очнувшись, Моргана бросила беспомощный взгляд на Эгги и оперлась на руку, предложенную ей улыбающимся сеньором Гриверой. Подойдя к парапету, она наблюдала за тем, как их багаж сгружают через борт корабля в шлюпку, а за ними с Эгги поднимают портшез. Остро ощущая присутствие у себя за спиной высокого сильного техасца, спокойно ожидавшего своей очереди спуститься в лодку, Моргана замерла на месте. Вдруг он сделал шаг по направлению к ней, заставив сердце девушки учащенно забиться. Моргана на секунду зажмурилась. Через несколько мгновений, когда она снова открыла глаза и с изяществом приняла руку сеньора Гриверы, легкая спокойная улыбка на ее губах ничем не выдавала той бури чувств, которая разразилась у нее в душе.
– Эгги, я не могу… я не могу оставаться здесь даже на одну ночь… – пыталась протестовать Моргана, стараясь говорить как можно тише.
Эгги стояла посреди отведенной для них комнаты и не мигая смотрела на хозяйку.
– Боюсь, Моргана, у тебя нет выбора. – В ее голосе чувствовалось явное неодобрение. – Ты сама настояла на том, чтобы поселиться в этой стране, и теперь должна подчиняться здешним законам. На этот раз тебе придется поступиться собственными представлениями о том, как следует устраиваться на ночь.
– Но, Эгги… – Девушка осеклась, заметив выражение крайнего недовольства на лице гувернантки.
Моргана в который раз восхитилась тем, как этой высокой грузной женщине всегда удавалось сохранять величественный и неприступный вид. Уложив слегка тронутые сединой волосы в неизменный аккуратный пучок, Эгги, похоже, оставалась безразличной к влажности воздуха, от которой Моргана страдала даже в своем легком наряде из хлопка. Осознав, что с этой несгибаемой шотландкой спорить бесполезно, Моргана отвернулась и недоуменно покачала головой, вспомнив свое первое впечатление от красивого особняка семейства Ариверра, в который по распоряжению дяди ее доставили около часа назад. Это был огромный дом квадратной формы. По центру находился главный двор, вокруг располагались помещения для чернокожих слуг, угольный сарай, баня. Посреди двора стоял паланкин, на котором дамы передвигались по городу. Взглянув вверх, девушка увидела длинную галерею, опоясывавшую весь этаж. Поднявшись по лестнице и миновав галерею, Моргана прошла в гостиную, большое прохладное помещение, украшенное стульями с сиденьями из тростника, низкими столиками и удобными шезлонгами. Подойдя к окну, сквозь которое в комнату задувал легкий освежающий бриз, девушка замерла в восхищении, любуясь открывшимся видом на гавань. Заметив ее искренний восторг, стройный седовласый хозяин дома зарделся от удовольствия. К сожалению, радость ее оказалась недолгой, потому что в этот момент в комнату вошел Девон Говард, и одного его презрительного взгляда оказалось достаточно, чтобы умерить ее пыл. Еще больше Моргану разозлила внезапная перемена в его поведении, когда в комнату вошла красивая дочь сеньора Ариверры, и медленная чувственная улыбка, с которой проклятый Говард представился явно взволнованной сеньорите. Будь он проклят! Ей он так никогда не улыбался… ни разу! Ну и ладно! Ей не требовалось одобрение Девона Говарда или его внимание! Кроме того, меньше чем через неделю она наконец избавится от необходимости каждый день видеть это ненавистное лицо. Предаваясь таким размышлениям, Моргана с вымученной улыбкой обернулась, заслышав шаги хозяйки.
Не прошло и нескольких минут, как Моргану проводили в отведенные ей апартаменты, и девушка с ужасом осознала, что в этом доме практически невозможно уединиться. Разумеется, удушающая жара и влажность воздуха требовали, чтобы воздушные потоки могли свободно перемещаться по всему дому, обеспечивая тем самым хоть какой-то минимальный комфорт его обитателям, но все же Моргане трудно было смириться с тем, что стены, отделявшие ее спальню от гостиной, представляли собой драпировку из белого муслина и шатированного шелка. Позже, прогуливаясь вместе с хозяевами дома по комнатам, выходившим на галерею, она обнаружила, что точно такие же «стены» отделяют остальные спальни друг от друга. И все же, каким бы удивительным это ни казалось, сейчас Моргана находилась в своей комнате, в центре которой располагалась красивая французская кровать с пологом и покрывалом из голубого шелка, прозрачной противомоскитной сеткой, отделанными кружевом простынями, вышитыми подушечками. А за стеной из муслина и шелка находилась другая гостевая спальня, отведенная не кому иному, как Девону Говарду.
Взглянув на невозмутимую Эгги, она снова попыталась исправить положение:
– Но как я буду…
– Помни о том, Моргана, что ты находишься в чужой стране с чужими законами, – проговорила непреклонная гувернантка. – Если ты хочешь быть благодарной своим тете с дядей, то в первую очередь должна научиться вежливо и с удовольствием следовать принятым здесь обычаям.
По прошествии нескольких часов Моргана все-таки устроилась на ночлег. Она только попросила принести к ней в комнату дополнительную кровать для Эгги, чтобы та могла как следует отдохнуть. Обнаружив скользящую дверь, обеспечивавшую какое-то подобие уединения, она переоделась в ночную рубашку. Правда, закрыв дверь, Моргана почувствовала себя так, словно оказалась в наглухо запертой камере без единого окна и практически без воздуха, что в условиях влажной гаванской жары вынести было невозможно. Тихонько приказав Эгги снова открыть дверь, Моргана скользнула в кровать, отчаянно надеясь, что при выключенном свете она станет невидимой для мужчины, находившегося по другую сторону тонкой прозрачной перегородки.