Решение о ликвидации гарнизона на станции было принято, однако силенок у нас для осуществления этой операции явно недоставало. Но здесь произошло событие, которое все расставило по своим местам - наши ряды неожиданно пополнились целым взводом свежих бойцов. А это уже позволяло рассчитывать на успех.
Прав оказался тот крестьянин, из Макаровки, который сказал, что немногие из военнопленных действительно добровольно стали на путь измены и записались в батальоны "Березина" и "Днепр". Шарый не забыл этот разговор и сразу же после того, как мы обосновались под Осиповичами, стал искать возможность установления контактов с военнопленными. И вскоре достиг успеха. 10 сентября на нашу сторону перешел взвод из батальона "Березина".
Не могу сказать, что наши бойцы очень обрадовались этому событию. Решение было несомненно рискованным. В группу, которая насчитывала менее тридцати человек, мы приняли примерно столько же хорошо обученных кадровых солдат с двумя пулеметами. Будь у них недобрые намерения, могло бы произойти непоправимое.
Вновь прибывшие оказались дисциплинированными, исполнительными бойцами и, казалось, были очень довольны крутым поворотом в своей судьбе. Но на войне главное испытание - бой. Как-то они поведут себя в деле?
Операция по разгрому гарнизона станции Деревцы была назначена на 14 сентября. "Добровольцев" решили взять с собой.
Вышли из лагеря поздним вечером. В полной темноте прошли деревню Ставищи. За околицей наша разведка обнаружила брошенную телегу и сбрую. Войлочная подкладка чересседельника была еще теплой. "Неужели кто-нибудь из полицаев?" подумал Самуйлик. - Если предатель успеет предупредить гарнизон, операция будет сорвана, а этого допустить нельзя.
Не дожидаясь подхода основных сил, разведчики на велосипедах устремились вдогонку. Впереди на пригорке на фоне ночного неба стал вырисовываться силуэт всадника. Он ехал рысью. Самуйлик и двое "добровольцев" решили держаться от него на таком расстоянии, чтобы тот не мог увидеть или услышать преследователей. За Михалевщинами, где прямая дорога ведет на Осиповичи, а другая круто сворачивает влево на Деревцы, разведчики прибавили ходу и вскоре догнали всадника. Им действительно оказался полицай, который, увидев троих неизвестных в форме власовцев, не изъявил никакого беспокойства - принял за своих.
- Далеко ли путь держишь? - обратился к нему Самуйлик по-белорусски.
- В Деревцы, - ответил полицай. - Дело важное, есть сведения, партизаны идут на станцию, - сказал, соскочив с коня, предатель.
- Вот оно что! А какой там нынче пароль и отзыв?
- Зачем вам это, ведь вы со мной поедете?
- Нет, так нельзя. Мы устроим засаду, задержим бандитов и будем ждать подкрепления из гарнизона.
- Понятно. Пароль "Берлин", отзыв "Минск".
На этом разговор закончился. Труп предателя разведчики отнесли в болото и стали дожидаться своих.
К Деревцам подошли в полночь. Отряд притаился в лесу недалеко от немецкой казармы. Мне с группой подрывников и бывших власовцев пришлось сделать небольшой крюк, чтобы обойти казарму и выйти к железной дороге. Нам было поручено порвать телефонную связь с Осиповичами, взорвать семафор, входные и выходные стрелки со стороны города, занять здание вокзала и в случае необходимости встретить огнем полицаев, которые могли подойти из деревни Деревцы на подмогу гарнизону, или отступающих из казармы фашистов. Диверсия должна была надолго прервать нормальную эксплуатацию железной дороги Осиповичи - Слуцк. Имелась и более конкретная цель - не допустить переброски подкрепления из Осиповичского гарнизона.
Сигналом для начала атаки основных сил должен был послужить первый взрыв на железной дороге. Выставив охранение, мы приступили к делу.
- Петя, полезай на столб, - приказал я Токареву.
- Один момент!
Петр сбросил сапоги и быстро взобрался на столб. Усевшись на перекладину, ножницами для стрижки овец стал срезать провода. Они с визгом скручивались в спираль и падали на землю недалеко от столба.
За это время остальные бойцы подготовили и поставили фугасы. По команде все одновременно зажгли бикфордовы шнуры и укрылись за кирпичной будкой. Прогремели взрывы, и вслед за ними мы услышали треск пулеметов и автоматов. Шарый начал атаку. Вскоре ответили немецкие пулеметы и "шмайссеры". Тем временем мы ворвались в здание вокзала. Здесь, кроме дежурного телефониста, никого не было. Тот выхватил пистолет, но его опередил Чеклуев.
Бой за казарму был очень тяжелым. Немцы сопротивлялись отчаянно и вели плотный заградительный огонь. Фронтальная атака привела бы к большим потерям, поэтому Шарый принял решение послать с тыла полувзвод - пароль и отзыв известны, а немцы, несомненно, ждут подкрепления.
"Добровольцы" беспрепятственно проникли в казарму. Это и решило исход боя. Часть гитлеровцев была перебита, часть успела выскочить из окон. Полицаи из деревни на помощь прийти не осмелились, а тех немцев, что бежали от казармы к вокзалу, расстреляли из пулемета Курышев с Морозовой, которые были отправлены в засаду.
Мы уничтожили узел связи и подожгли вокзал. Казарма уже горела. В лагерь вернулись на рассвете. Вернулись без потерь.
А "добровольцев" и трофеи наша группа вскоре передала партизанам. Для выполнения своих прямых задач у нас было достаточно бойцов и оружия.
* * *
Начиналось осеннее ненастье, в лесу стало сыро и холодно. Мы по-прежнему ходили на "железку", добывали в деревнях продукты. Приближение зимы все ждали с тревогой и беспокойством. Под Москвой мы уходили в немецкие тылы на полторы-две недели и возвращались до крайности усталыми, простуженными, но зато несколько дней спокойно отдыхали, а здесь нет и не может быть ни покоя, ни отдыха, тут от войны никуда не уйдешь. Всех словно разом охватило желание хоть немножко побыть на Большой земле, отдохнуть, набраться сил. Такое же настроение было у бойцов и командиров соседних отрядов.
На очередном совещании командиров партизанских отрядов приняли решение двигаться на соединение с частями Красной Армии. Правда, разрешения Хозяина мы не могли запросить, не было питания к рации. Нам, десантникам, казалось, что в отношении нас по крайней мере никаких возражений быть не должно. Все вполне естественно - группа уходит в тыл, выполняет задание и возвращается. Ни трудности перехода, ни расстояние бойцов не пугали. А до фронта в то время была не одна сотня километров.
Стало быть, в путь. Ближайшая цель - пересечь дорогу Осиповичи - Бобруйск, а там, за "железкой", с помощью местных партизан связаться с Хозяином и получить официальное разрешение на возвращение.
Поздно вечером 16 сентября мы отправились в дорогу. Дождь лил непрестанно. В кромешной темноте перешли железную дорогу и возле деревни Гарожа остановились отдохнуть. Разожгли костры, подсушили портянки, одежду, но поспать так и не удалось - холодно и сыро. Одежда же у нас только летняя, а с обувью и вовсе плохо - многие без сапог, в лаптях, а это значит, что ноги никогда не просыхают.
На следующий день вышли к реке Свислочь. Река глубокая, вброд не перейти. Надо сооружать плоты, такая возможность есть - возле реки сложены большие штабели двухметровых бревен. Но надо работать тихо, недалеко за рекой большая дорога, и по ней то и дело проносятся машины, а саму переправу отложить до ночи Очень кстати пришлись парашютные стропы С их помощью мы перетянули плоты на тот берег. Правда, началась переправа не очень удачно. Закрепить стропы вызвались Максимук и Костя Сысой. Отталкиваясь шестами, они вывели плот на середину реки. Пантелей попытался достать шестом дно, резко наклонился, и, не найдя опоры, полетел в воду. С большим трудом Косте удалось втащить его обратно на плот - Пантелей не умел плавать. До берега, хоть и с трудом, но все же добрались.