Потом бежать. А если и вправду полсотни лет сгинуло — прекрасно! Обо мне давно позабыли. Бежать и начать новую, счастливую жизнь. Благо есть на что…
Я в строю! У меня есть задача!
Я вслепую, механически обтачиваю галеон. После того, как я вспомнил, что у меня в руках, мне нет необходимости на него смотреть. Мои руки сами найдут дорогу к формам, изначально заложенным в дереве. Точно так же будущее миллиардами вероятных событий уже готово для нас в настоящем. И наша предрасположенность к добру или злу включает ту или иную версию нашего будущего.
Стружка сыпется мне на лицо и шею, но мне приятны прикосновения грубого дерева к коже. Мысли текут легко и свободно. Как стальное, правильно заточенное лезвие скользит вдоль волокна по древесине…
Я останавливаюсь. Я пытаюсь воспроизвести то, о чём только что думал. "Отто, — говорю себе. — Такие глубокие мысли должны быть тебе в диковинку".
— Почему ты остановился? Очень приятно наблюдать за твоей работой.
— У меня такое впечатление, что ты ковырялся у меня в голове.
Он смеётся:
— Как-то у костра ты горячился о справедливости. Мне показалось полезным, брат, чуток заточить тебе ум и немного освежить память…
— Брось, у Господа нет ни брата, ни сестры, ни матери…
Он опять смеётся.
— Не так было сказано…
Смех плавно отдаляется и гаснет вместе с моим сознанием, где-то неподалеку от бесконечности.
Часть 3. Форт-Земля
"Организация духовного мира этих существ является точным отражением их нестабильной физической сущности. Прежде всего, это проявляется в неуравновешенности понятий добра и зла, или даже в полном отсутствии таковых понятий у подавляющего большинства особей. Несчастные, не имея никаких представлений о том, откуда они пришли, и куда после своей мнимой смерти отправятся, они любому, даже самому благоприятному своему положению, предпочитают движение.
Даже если это движение ведёт в никуда.
Здесь мы сталкиваемся с неумолимостью их генетической программы, которая исключает понятие остановки…" Из отчёта экспедиции к VI(3)
I
Я сосредоточенно смотрю в тарелку, будто вижу в ней опору и спасение. Не сказал бы, что так уж сильно боюсь своих скуластых, поджарых двойников, но, признаюсь, голова идёт кругом, это точно.
Сегодня куриный суп с лапшой. На второе пельмени — перемолотое мясо заворачивается в тесто, варится и подаётся со сметаной или уксусом. Салат из свежих помидоров и огурцов. Хлеб чёрный, ржаной. Компот из сухофруктов, берёзовый сок. Всё свежее и очень вкусное. Русская кухня предполагает обеды из трёх блюд, и я понемногу начинаю отъедаться. Что-то я вообще не припомню такого обилия пищи. Завтрак, обед, ужин. Между обедом и ужином предусмотрен чай и бутерброды с икрой или копчёным мясом.
И так уже пятый день.
Я здоров. К этому тоже начинаю привыкать. Хотя поначалу это "здоровье" сильно беспокоило. Лицо теперь у меня чистое: ни сломанного носа, ни рубца над бровью. Я не буду по ним скучать. Зубы все свои, нет ни одной коронки или пломбы, ничего, что напоминало бы о цивилизации, практикующей сдобу, шоколад и зубных врачей. На теле — ни одного шрама. Волосы понемногу растут: бреюсь каждый день, и вот-вот начну пользоваться расчёской.
Женщина у меня тоже есть. Вернее, была. Я её прогнал.
"— Отто, — сказал на это Василий. — Я исследовал таблетки, на которых мы жили без малого месяц, и в их составе обнаружил любопытные соединения, тормозящие половую биохимию. Не паникуй, они совершенно безвредны. День-два, твой организм очистится от этой солдатской дряни, и будешь как огурчик.
— Огурчик? — тупо переспросил я.
— Или как морковка… не бери в голову. Девочка "что надо", и своё дело знает. На всех хватает, жалоб нет. Тебе понравится…"
Тогда я не ответил ему.
Но оценил его осторожность. Если бы он говорил со мной лично, я бы его немедленно убил. А так просто посмотрел на трубку у себя в руке и положил её в специальный кармашек на поясе.
На этой трубке нет ни одной кнопки или какого-нибудь переключателя. Только динамик, чтобы я его слышал. И микрофон, чтобы, значит, был в состоянии ответить. В любое время дня и ночи. И эту штуку выключить невозможно. Выбрасывать бесполезно. Пробовал. Он сразу переключается на громкую связь, и приходится общаться со стенами, в каждой есть микрофон и динамик, и телеобъектив, и… я и сам ещё толком не знаю, чем там эти стены фаршированы…