Он затравленно огляделся. Сердце сбилось с ритма и застучало всё сильней и сильней, будто включился насос подкачки топлива перед переходом на форсированный режим. Он был в западне. Выхода не было. Нет, есть. Напасть на Кселину и ею прикрыться. А Калима? Кроме того, как прикрыться, если не известно расположение лучников на галерее? А почему он решил, что там кто-то есть? А как же иначе? Человек десять, не меньше. Не вчера родился. И не позавчера, между прочим, тоже.
И как себя поведут Калим с Водоподом?
Нет. Нужно иначе. Прежде всего, успокоиться. Что это он так разнервничался? Прекратить истерику, расслабиться, что-то ответить, выиграть время и подумать…
— Знакомые двери, — Отто кивнул на стол.
— Почему ты решил, что это двери?
Отто чуть прикрыл глаза и сосредоточился.
Калима ему ведь объясняла. Религия… прогноз поведения… культ Матери… где-то здесь. Точно, вот: "…нетерпимость ко лжи", — нашёл Отто у себя в памяти. Он едва не попался! Привычка лгать была так сильна, что он едва не лишился жизни. Ему задали вопрос, неискренний ответ на который наказывался высшей мерой, и приговор был бы исполнен мгновенно. Неправильный ответ — условленный жест, и хотя бы одна из десятка стрел найдёт дорогу к его сердцу.
А второй раз, как предупреждал Василий, этот фокус с бессмертием не получится.
Он понял. Очевидное расположение этой женщины к нему вынудило её подсказать ключ к правильной оценке ситуации. Но на большее рассчитывать было нечего. Одна-единственная ошибка, и у неё рука не дрогнет. Всё, что несёт угрозу стабильности её миру и отказывается от подчинения дисциплине, обеспечивающей эту стабильность, должно быть уничтожено.
Без компромиссов!
Отто посмотрел на Калиму. Та едва-едва наклонила голову. Даже не наклонила, а так, повела сверху вниз, будто воротник давит, только чёлку и поправила.
— Я уже видел такие двери, матушка. Только открытые. Я знаю, как они устроены, где у них замок и как с ним справиться. За этой дверью могут быть ответы на некоторые мои вопросы. И я задумался: в какой форме попросить у вас разрешения открыть эту дверь.
— Это так важно? — улыбнулась Кселина.
— Думаю, да. С одной стороны, в случае вашего отказа, у вас не должно быть сомнений в том, что я этому отказу подчинюсь. С другой стороны, в случае вашего согласия, мне хочется, чтобы вами руководила любознательность, а не давление чужака и его влиятельных друзей, которых он, по милости Матери, сумел здесь найти.
Теперь он знал твёрдо: это и есть та самая дверь, которую просил открыть Василий. И он её откроет.
Или умрёт.
Василий… удивительное сочетание друга и врага. Отто не питал к нему ни злобы, ни ненависти. Скорее, признательность и уважение… Василий ни разу не солгал. Многое из того, что он говорил, непонятно и до сих пор, но многое проясняется, обретает смысл и значение.
Хотел стать богом? А что в этом плохого? Разве есть предел совершенству? Господь создал человека по образу и подобию Своему, стоит ли в таком случае удивляться попыткам людей достичь божественных высот? Достичь и даже превзойти их? И кто мешает ему, Отто, хотеть того же? "Блаженны алчущие… ибо они насытятся".
Отто почувствовал прикосновение к истине.
Всё, что с ним происходило до сих пор, предстало в каком-то новом свете. Он вдруг, на какое-то мгновение, почувствовал себя бабочкой, только-только выкарабкивающейся из кокона, ещё не сознающую перемен, но уже понимающую, что эти перемены наступили.
— Позволительно ли мне будет напомнить, матушка, — внезапно вступил в разговор Калим, — что Отто мой гость и друг. Дом Калима несёт полную ответственность за его слова и поступки. И если…
— Ратан, — неприязненно осадила его Кселина. — Я ни на минуту не забываю о том, что тебе опять неслыханно повезло, и ты теперь Стратег, неприкасаемый. Я помню, что Отто — твой гость. И мне он нравится не меньше, чем тебе. Но если его слова и поступки будут представлять опасность для миссии, возложенной на нас Матерью, то ни ваша дружба, ни мои личные симпатии к нему и его жене, меня не остановят!
В комнате повисло напряжённое молчание.
"ЧК, гестапо, — подумал Отто. — Фанатизм в служении народу "вообще" означает физическое уничтожение представителей этого народа "в частности". Вот они: родники-источники моря крови с островами концлагерей".
— Хотя, надо признать, — спустя минуту неохотно добавила Кселина, — твоя новая должность и звание накладывают определённые рамки, с которыми мне приходится считаться.