Когда настало время сделать свой выбор, Иван решил вселиться в тело старшего брата своего деда, восемнадцатилетнего казака Григория Фомина, готовившегося к воинской службе, но погибшего в начале лета девятьсот пятого года от рук шести абреков, перебравшихся через Терек. На этот раз им уже не удалось застать молодого сына атамана станицы врасплох, тот завалил четверых меткими выстрелами из винтовки, а ещё двоих зарубил шашкой. Так на шестерых бандитов на Кавказе стало меньше, а молодой казак, на вопрос, как же он сумел устоять перед шестью матёрыми абреками, спокойно ответил:
— Дурное дело не хитрое, батя. Зря что ли ты учил меня из винтовки стрелять и рубиться? Вот видишь, твоя наука впрок пошла.
Да, всё именно так и было. Иван ведь хотя и был казаком по крови, толком даже не знал, с какой стороны нужно подходить к коню. Это же не реактивный "Миг-27". Зато Григорий хорошо знал казацкую науку, был отличным снайпером и умел рубиться ничуть не хуже любого горца. Теперь он вместе с девятью казаками, также родом из станицы Наурской жил в эстансии, но отличился не этим, а тем, что в него влюбилась испанская идальга, настоящая графиня, Милагрос де Вака. Сначала красавица-контесса повелась на Гришкины самолёты, их у него было два, новая модель десантно-штурмового "Орлёнка" и спортивный, пилотажный "Стриж", на котором этот разбитной парень, далеко не красавец, закладывал умопомрачительные виражи. Ну, а потом, когда эта девушка узнала Гриню поближе, испанка просто бредила небом, то влюбилась уже в него самого. В небо же они оба были влюблены просто до умопомрачения.
Наша жизнь была очень интересной, хотя её иногда просто переполняли различные неожиданности и одна из них случилась, когда в конце января я вернулся на полуостров Вальдес. Он уже стал самым строго охраняемым местом на всей планете и попасть туда можно было только по специальным пропускам. Рядом с городом Марина-дель-Россо уже были к тому времени построены гигантские верви. Это были бассейны шириной в двести, длиной в тысячу двести пятьдесят и глубиной в сорок метров. Вокруг каждого были возведены четырёхэтажные цеха высотой в пятьдесят метров, перекрытые полуцилиндрическими крышами, под которыми ходило по шесть громадных мостовых кранов. Всего таких цехов было построено двенадцать штук и они были предназначены для строительства самых больших кораблей, которые когда-либо бороздили океанские просторы в двух реальностях нашей планеты.
Благодаря механическому, гиперзвуковому осциллятору конструкции Николы Теслы, мы могли получать наноматериалы с уникальными свойствами. В том числе и суперцемент, который после схватывания был более, чем втрое прочнее стали, но только потому, что в него вводились особые присадки и он заводился не на воде, а на специальной жидкости, что значительно упрощало как проектирование, так и само строительство кораблей. Когда ты знаешь, что плита из фибробетона, приближающегося по твердости к сапфиру, толщиной сорок миллиметров имеет прочность точно такой же плиты толщиной в полтора метра, инженер-конструктор как-то проще смотрит на многие вещи. Когда я летел в Аргентину, то мне уже было известно о новых марках фибробетона и я считал, что дело сделано. В том смысле, что по этому поводу меня уже никто не побеспокоит, однако нет, наши кораблестроители вызвали меня, причём весьма резким тоном.
Совершенно не понимая, зачем понадобился им на этот раз, я отдохнул за время полёта. Как бы это дико не звучало, но в Мессине я занимался по большей части тем, что сидел за рычагами мощного гусеничного бульдозера, который мы привезли с собой на дирижабле и всё потому, что был далеко не самым квалифицированным специалистом. Так, подай принеси. Там же нужно было не разговоры разговаривать, а делом заниматься, расчищать площадки под строительство. Прямо с борта дирижабля я отправился на судоверфь, в большой зал заседаний, где на столах стояло множество макетов кораблей. Все они были судами с очень большим, просто огромным дедвейтом. Осмотрев их по очереди, я почесал затылок и спросил:
— Мужики, ну и зачем я тут нужен? Вы, как я посмотрю, уже и без меня эвон сколько корабликов понаделали.
Наш главный судостроитель, граф Алексей Зотов, который в прошлом был академиком и ведущим учёным в области судостроения, широко улыбаясь подошел ко мне поближе. Теперь это был высокого роста шатен, прекрасный кавалерист, который мог трагически погибнуть во время восстания в Польше. Хлопнув меня по плечу, он весёлым голосом сказал: