Чтобы не быть голословным, я тут же написал распоряжение на своём фирменном бланке, в котором говорилось, что властям города Радова надлежит принять живейшее участие в строительстве авиационного завода и даже сказал, с кем она будет должна встретиться, если вернётся из Америки и у кого получит кредит. Вместе с этим Олег подарил девушкам по альбому с рисунками самолётов и даже космических ракет, сказав, что при заводе обязательно должна быть создана лётная школа и тогда поляк обязательно полетит в космос в числе первых семи космонавтов. Бедный Милослав Гонсевский, я не знаю, какие испытания выпали на его долю, но уже через месяц он продал своё дело, которое развернул в Америке, и отбыл вместе с супругой обратно в Польшу. Строительство Радовского авиационного завода, как я и обещал, началось в апреле девятьсот шестого года и уже менее, чем через год на нём начали строить самолёты.
Как не мечтали об этом Магдалена и Катарина, они так и не полетели в космос на первом космическом корабле. Им удалось совершить свой первый космический полёт только семь лет спустя. Зато они стали не только первыми польками, поднявшимися в воздух, но и вообще первыми женщинами-лётчицами и, начав летать на бипланах, вскоре пересели на реактивную технику, но это случилось уже одна тысяча девятьсот восемнадцатом году и им при этом пришлось стать военными лётчицами. Мы встретились с ними только через двенадцать лет и это были совсем другие женщины. Опытные воздушные асы, имевшие огромный налёт часов, мастера высшего пилотажа и прославленные героини Польши, которые хотя и были избраны в сейм, предпочитали кабину самолёта уютному креслу. О том, что мы были любовниками, они не вспоминали. Скорее всего потому, что как я, так и мой друг Олег уже давно были женаты и счастливы в браке.
Глава 11 Знакомство с американской разведкой
Едва только лайнер "Кайзер Вильгельм дер Гроссе" причалил к пирсу, началась жуткая суматоха. На трамвай нам спешить не было нужды и потому мы вышли на прогулочную палубу и стали смотреть, как пассажиры покидали борт судна. Мы даже увидели, как сошли с борта лайнера Магдалена, которую встречал супруг, седоусый поляк в чёрном пальто и котелке, опиравшийся на трость. Они вскоре ушли в портовые помещения, а нам ещё предстояло дождаться выгрузки автомобилей и таможенной проверки со всеми прочими пограничными радостями. ФБР в США ещё не была создана, но иммиграционная служба давно уже работала. Мы ведь причалили к острову Эллис, неподалёку от которого находился остров Либерти с его статуей Свободы, а три четверти пассажиров лайнера были иммигрантами. Мы ими не были, но всё равно должны были пройти через это сито. Правда, уже одно то, что мы все были дворянами, а не анархистами, существенно облегчало нашу участь, но не избавляло от всех проблем.
Так прошло около часа. Мы по-прежнему прохаживались по прогулочной палубе и смотрели на то, как сотни людей спешат сойти на берег, чтобы стать миллионерами в стране равных возможностей. Осуждать их у меня не было никакого желания. Скорее я был готов обложить матом правительства тех стран, из которых они были вынуждены уехать в поисках счастливой доли. Поскольку многим из нас уже приходилось бывать в Нью-Йорке, то мы не очень-то разглядывали окрестности. К тому же город в девятьсот пятом году представлял из себя чуть ли не сплошную стройплощадку. Внезапно на прогулочной палубе появился мужчина в штатском, при виде которого я невольно заулыбался. Ещё бы, ведь это был наш коллега, отец американской военной разведки собственной персоной, знаменитый Ральф Ван Деман. До нас ему, конечно было далеко, наша выучка была получше, но я всё равно невольно им залюбовался.
В то время пока что всего лишь капитан, сорокалетний крепкий мужчина, бывший военный картограф, а тогда по сути разведчик без разведки, судя по всему действовал на свой страх и риск, но Ван Деман никогда не был склонен к бюрократии. Одетый, как это и положено, неброско, он быстро вычислил меня в толпе точно таких же разведчиков, как и сам, и стал не спеша подбираться. По мере его продвижения вперёд, мои друзья, которые также вычислили его в первые же минуты, якобы любуясь видами Нью-Йорка без малого чуть ли не оставили нас наедине и когда американец подобрался ко мне чуть ли не вплотную, я поздоровался с ним даже не оборачиваясь: