Индустриализация в Испании продвигалась вперёд куда более быстрыми темпами, чем в России, но оно и понятно, на Пиренейском полуострове ведь не было таких морозов, как у нас. Но и в Российской империи также строилось множество новых заводов и фабрик, а потому на глазах менялась даже Средняя Азия, в которой русские наместники всё жестче требовали от баев смягчения отношения к простому люду. Русские дворяне уже требовали от них, чтобы женщины могли открыть лицо и снять с себя паранджу. Ну, а некоторые женщины во весь голос заговорили о равноправии с мужчинами и им нельзя было закрыть рот. Пусть и маленькими шажочками, но эмансипация всё же двигалась вперёд, но с этим делом мы не торопились.
Лето одна тысяча девятьсот седьмого года было для меня памятным ещё и потому, что в начале августа я познакомился со своей будущей женой. Произошло это довольно смешным образом. Показав англичанам, что мы для них куда более опасный противник, чем они могли подумать, я решил, что в Испании и, вообще, в Европе, прекрасно обойдутся без меня и приказал лететь в Бразилию. К тому времени я уже стал понемногу привыкать к тому, что являюсь для своих друзей Небесным Генералом. Как я от этого не отбрыкивался, а меня всё же вынудили им стать и Испания была последней каплей, переполнившей чашу терпения моих друзей. Когда я попросил всех надеть на голову ментальные шлемы и спросил, что мы нам следует сделать по отношению к Испании, ответить согласием на просьбу короля Альфонса или вежливо отказать, на меня обрушился просто шквал возмущённых воплей, смысл которых сводился к одному: — "У тебя что, парень, крышу сорвало? Ты наш командир, вот и решай, что нам делать с этой Испанией и её королём, а у нас своих забот хватает".
Все мои попытки объяснить им, что так нельзя, что мы должны сообща принимать столь важные решения, потонули во всеобщем хоре возмущённых голосов. Кое-кто не стеснялся высказать своё мнение относительно меня, а не Испании и короля Альфонса, буквально матом. Князь Львов, обматерив в ответ всех, приказал проголосовать, но из этого ничего не вышло. Некоторые мои друзья, а точнее Беркут и Басмач выставили встречное требование — проголосовать в последний раз за наделение Серёги Горчака диктаторскими полномочиями с правом каждого набить морду ему и особенно его штабным работникам, если он снова начнёт разводить бодягу с демократией и особенно голосованиями по каждому пустяковому поводу. Поэтому когда на нас ополчились англичане, я уже не собирал народ и мы приняли решение в относительно узком кругу. На борту "России" рядом со мной постоянно находилось двести семьдесят человек и лишь восемнадцать из них были моими заместителями и помощниками, то есть штабом, а сам я был девятнадцатым и нёс на борту вахту точно так же и все остальные. Нас ведь было всего двести семьдесят один член экипажа, а дирижабль "Россия" ещё та громадина. Побольше любого линкора.
Единственное, чего мне не разрешили сделать, это совершить боевой вылет, ведь я тогда ещё только учился пилотировать самолёт. Зато дирижаблем я управлял ничуть не хуже штатных пилотов, но у нас ведь была полная взаимозаменяемость на всех постах. Правда, только у меня и моих заместителей и помощников имелись на дирижабле роскошные четырёхкомнатные каюты, а все остальные были вынуждены обходиться небольшими двухместными каютками, но ведь они, в отличие от нас уже тогда имели дома в городе Авиа-дель-Россо в Аргентине и отправлялись в полёт всего на три месяца. Мы же считали своим домом дирижабль и частенько по полтора, два месяца не спускались на землю. У нас ведь тоже хватало работы. Вот и после Испании мы решили забраться в бразильскую глухомань, в верховья реки Рио-Негру, чтобы спокойно там поработать.
Перелёт через Атлантику обошелся без приключений и вскоре, заглянув по пути в несколько городов Венесуэлы, мы прилетели в небольшой город Гранд Муиски, расположенный на правом берегу реки Рио-Негру в Бразилии, неподалёку от границы с Колумбией. Этот городок, в котором большинство жителей как раз и были индейцами из некогда многочисленного племени муиски, создавшего цивилизацию ничуть не хуже, чем у инков и ацтеков. Когда-то очень давно, а точнее в одна тысяча пятьсот двадцать пятом году, испанцы вторглись на их территорию, на плато Кундинамарка и фактически поработили это племя трудолюбивых ремесленников и земледельцев, которые не приносили человеческих жертв своим богам. Небольшая часть муиски ушла на юг, осела здесь и с тех пор тут образовался небольшой анклав муиски. Нас он привлек ещё и потому, что тут жил один весьма примечательный плантатор-испанец — граф с весьма примечательным для нас именем дон Педро Альмодовар.