– Ты тоже ничего не знаешь и не помнишь? – с тяжелым вздохом спросил Казаков у второй возможной свидетельницы, присев у больничной кровати.
Беседа с первой не дала никаких результатов. Девица помнила лишь тяжелый оглушающий удар.
– А вы кто? – сонно и в то же время не без презренья спросила вместо ответа девушка.
– Я из ФСБ, – Казаков развернул удостоверение, – ну так что?
Несколько минут девица силилась что-то вспомнить.
– Хиросима, – неуверенно произнесла она наконец.
– Что?! – не понял Игорь.
– Хиросима, – повторила девица, – слово это помню... Его сказал один из... ну тех, кто напал на нас. И еще помню потом... Чей-то голос и иностранные слова. Ашаукрак талиб. Да, точно.
«А словечки-то арабские! – отметил Казаков. – Если девица ничего не путает».
– Ты только слышала или видела того, кто говорил?
– Нет, кто говорил, не видела. Но другого видела, когда ненадолго в себя пришла.
– И... Опознать его сможешь? Описать?!
– Не знаю... Он похож... Нет, не помню на кого, но похож... – произнесла девица, закрыв глаза.
– На певца? На актера? – пытался подсказать Казаков.
– Нет, – не открывая глаз, покачала залепленной пластырем головой девица.
– Высокий он?
– Средний...
– Русский или кавказец...
– Нет...
Что означало последнее «нет», Казаков не понял. Девица же более ничего не говорила и глаз не открывала. Он вынужден был вызвать медсестру, которая, осмотрев девушку, сказала, что все в порядке, но посетителю лучше немедленно уйти.
«Хиросима... – шагая вперед по больничному коридору, размышлял Казаков, – это ведь какой-то спецназовский термин. Что-то вроде зачистки! Причем не у „Альфы“, не у МВД, а у армейцев. Кажется, у десантников. Точнее, у спецназа ВДВ! А вот при чем тут арабские слова?» Додумать далее Казаков не успел, его окликнула медсестра из палаты, где лежала первая девушка:
– С вами говорить хочет! Немедленно!
Первая девица выглядела чуть лучше, чем вторая, и голос звучал бодрее и без пренебрежения.
– Что-нибудь вспомнила? – спросил ее Казаков.
– Да. Только вот нужно вам это или нет...
– Ты говори, я разберусь!
– Макс, когда приехал, сказал, что сильно задержался у Аллы Григорьевны. А ему сказали, бросай ты, мол, эту старуху, посмотри, какие у нас девчата... Это нас с Ниной имели в виду.
– И что дальше?
– Макс сказал, что она никакая не старуха, ей лишь чуть за тридцать, а выглядит куда моложе... И что завтра он снова к ней поедет.
– Кто такая Алла Григорьевна? – тут же поинтересовался Казаков.
– Массажистка. Очень хорошая, говорят... Берет недорого... И не проститутка, – чуть потупив взор, пояснила девушка, – Макс у нее после растяжения лечился.
– Где она живет? Где работает? – выстреливал вопросами Казаков.
– Не знаю, – пожала плечиками девушка. – Я ее ни разу не видела, только слышала, что хорошая массажистка. Вроде не замужем и на внешность приятная... Нужно вам это?
– Пригодится, – кивнул Казаков.
Сейчас хороша была любая зацепка. Рыбаковского сынка надо было найти как можно быстрее, живого или мертвого.
Сев в машину, Казаков тут же связался с Юрием Генриховичем:
– Слушайте, Максим ведь после растяжения лечился у какой-то массажистки, вроде Аллой зовут. Молодая, интересная. Не знаете, кто?
– Да, есть такая, – не задумываясь ответил генерал. – Хорошая массажистка. Тебе нужен ее адрес? Сейчас скажу.
3
Очередной клиент Аллы Григорьевны был мужчина средней комплекции. Водорезов (а это был он) прибыл по рекомендации, впрочем, как и многие другие, нуждающиеся в грамотном, квалифицированном массаже. Роста невысокого, телосложения среднего, правда, без живота, но и без особых мышечных излишеств, да и лицом самый обыкновенный, что называется – из толпы. Массируя правую руку клиента, Алла увидела уродливый рваный шрам на внешней ее стороне, тянувшийся чуть ли не до плеча. Она старалась не задевать травмированную зону, отчего сам процесс массажа немного застопорился.
– Мне не больно, – произнес клиент, даже не глядя на нее. – Работайте, не обращайте внимания.
– Это вас... ножом? – не удержалась от вопроса Алла.
– Осколки взрывного устройства, – бросив на женщину отстраненный взгляд, ответил клиент. – Легли так, будто и в самом деле десантным ножом проехались. В полевом госпитале все удивлялись.
– Вы военный? – полюбопытствовала она.
– Да, – ответил он. – Вы продолжайте, продолжайте.
Алле ничего не оставалось, как продолжить. Военные ей представлялись, как и большинству молодых женщин, – красивыми и здоровенными. У клиента же была внешность токаря или фрезеровщика, ну самое большее мастера производственного обучения. Так, во всяком случае, казалось Алле Григорьевне. Этот человек скорее всего какой-нибудь техник или при складе армейском. Ни на летчика, ни на десантника он никак не тянул.
Отработав положенное сеансом время, Алла сказала, что мужчина может одеться.
– Простите, ваше имя в талоне неразборчиво написано, – зачем-то сказала Алла, принимая от мужчины деньги за работу.
– Меня зовут Николай, – ответил клиент. – Можно без отчества...
«Хмурый тип», – с легкой досадой подумала Алла. Никакого внимания, никаких попыток ухаживания. Или он не замечает, что перед ним симпатичная (нет, пожалуй, все-таки красивая!) женщина. Пусть не юная девушка, но и не дама бальзаковского возраста. Излишнего мужского внимания Алла не любила, но и когда с тобой вот так вот, точно с кирпичной стеной... Она ведь, между прочим, не замужем.
– Мой телефон у вас есть, по поводу следующего сеанса созвонимся завтра, – произнесла она на прощание.
Клиент собрался было что-то ответить. Но в этот момент дверь массажного кабинета открылась, и без предварительного стука на пороге появился высокий здоровенный детина, одетый в дорогой плащ и тяжелые блестящие лаковые ботинки сорок пятого размера. Если бы Алла работала в поликлинике ФСБ, то, возможно, узнала бы полковника Игоря Казакова. Но она была массажисткой частной клиники и оттого приветствовала вошедшего без должного почтения:
– У нас принято стучать, – вежливо, но строго произнесла она. – Вам назначено на сегодня? Где ваш талон?
– Талоны в трамвае, – произнес в ответ Казаков. – А у меня к вам вопросы иного порядка. На сегодня ваша работа закончена. Отпустите клиента, разговор будет долгим.
Казаков мог бы для официоза показать женщине свое служебное удостоверение, но он не хотел лишний раз светиться перед посторонними. Сейчас этот плюгавенький мужичок уйдет, и Игорь Алексеевич без лишних ушей объяснит массажистке, кто в доме хозяин.
– Для начала снимите свой плащ и повесьте его в гардеробе! – довольно жестким голоском отозвалась Алла Григорьевна.
– Для начала мы останемся наедине, – кивнув на Водорезова, произнес Казаков.
«Какой-то бандитский тип! – Аллу охватил испуг. – Сейчас клиент, так называемый военный, удерет отсюда, и что тогда делать?»
– Не задерживайтесь, у меня мало времени! – шагнув к Николаю, продолжил Казаков. – Прошу на выход, дорогой товарищ!
– Может, и в самом деле сперва плащ снимете? – чуть отступив, негромко и буднично как-то спросил Водорезов.
Казаков заметно налился краснотой. Когда всякая шелупонь поднимала голос, полковник этого не выносил. Это в служебном кабинете он вынужден был сдерживать себя, дабы не испортить карьеры. Но когда представлялась возможность порукоприкладствовать безнаказанно, то Игорь Алексеевич никогда ее не упускал. Сейчас он собрался взять неказистого строптивца за шиворот и одним махом вышвырнуть его в коридор. Милицию тот звать не будет, а баба-массажистка станет куда вежливей и послушней. Он уже потянулся, чтобы схватить мужичка за ворот, как вдруг почувствовал в руке острую, нестерпимую боль. Мужичок же сделал пару неуловимых движений, после которых Казаков потерял сознание, тяжелым мешком рухнув на пол массажного кабинета.