– Не бойся, Лопухова, бить не буду, – с превосходством заявляет, – я на самом деле хочу извиниться…
Она отводит взгляд, на лицо надевая маску сожаления. Смотрю на неё и понимаю, что не в силах больше терпеть эту низкопробную актёрскую игра. Страшно вспомнить сколько раз в прошлом я велась на дешёвые трюки Сафоновой.
Несмотря на то, что со Светкой мы общались всего около года, я успела запомнить, что она никогда ни просит прощения просто так. Скорее всего, ей что-то нужно. Какую выгоду она планирует извлечь?
– Ну, – я встала и обняла себя руками, – за что ты извиняешься?
– Эээ, ну, за вчерашнее, – с трудом выдавливает слова бывшая подруга, – и та ситуация с Владом, я тогда тоже была не права… – мямлит.
Неужели всерьёз осознаёт свои ошибки? Даже стыдно немного становится за то, что сомневалась в девушке.
– Так ты меня простишь? – спрашивает неуверенно.
Несмотря на неприятные моменты, которые мне пришлось перенести из-за Светки, я рада, что она раскаивается. Из головы совершенно вылетает факт, что она ещё и сплетни про меня распускала, поэтому я улыбаюсь в ответ.
– Хорошо, – большего сказать не могу, оказывается не так просто взять и позабыть в одно мгновение всё, что тебе сделали.
– Ой, Яночка, какая же ты хорошенькая! – бросается на меня с объятиями.
Отшатываюсь, пресекая это неуместное проявление чувств.
– Я так и знала, что ты не сможешь долго на меня дуться, значит мы опять подружки? – кивает сама себе, не дожидаясь от меня ответа. – А раз так, то прошу как подруженьку – не встречайся больше с моим парнем, пожалуйста. Это, знаешь ли, очень обидно.
Светка тараторит с такой скоростью, что я с трудом успеваю усваивать смысл, но основную мысль всё же уловить удаётся. Так вот к чему это видимое перемирие. Она прекрасно знает, что если бы мы не поссорились, то я не смогла бы переступить через чувства подруги. Даже при условии, что они не взаимны.
– Знаешь, – говорю вкрадчиво, – я не могу тебе ничего обещать. Ведь если Стас меня пригласит, вряд ли откажу ему.
Знаю, что провоцирую девушку, но только так я могу увидеть её истинное лицо. Улыбка исчезает с её губ мгновенно. Света смотрит на меня пристально и, по всей видимости, жалеет, что в руках нет чего-нибудь тяжёлого.
– Лопухова, ты задолбала меня, сколько раз тебя предупреждать? – с гневного шёпота она постепенно переходит на визг.
Вот и закончилась игра великой актрисы, что и требовалось доказать.
***
Целых два дня прошли в относительном спокойствии: Стас не преследовал, Светка не угрожала, преподаватели не цеплялись. Я прям духом воспряла от радости, что меня все в покое оставили. Как оказалось, зря.
Сегодня, наоборот, все словно сговорились, с самого утра подавай им Лопухову. Сначала преподаватель по химии отправил прямо посреди пары в библиотеку. Вроде бы ничего страшного, иди себе не спеша, наслаждайся глотком свободы. Но не тут-то было, откуда ни возьмись, на пути Стас нарисовался. Я так радовалась, что несколько дней никто глаза не мозолил, взглядами тёмными не смущал, словами не жег. Может, пройдёт мимо, не заметит? И не придётся тогда краснеть от глупых фантазий, которые возникают в моей голове при виде этого неприлично симпатичного парня.
– Оу, какие люди, что-то мы с тобой давно не виделись, воробей! – судя по голосу, Стас очень рад нашей встрече, чего не скажешь обо мне.
– Да уж, ещё бы столько, – бурчу под нос, а громче говорю: – с чего это я вдруг воробей? Не припомню, чтобы разрешала меня прозвищами награждать!
А сама уже в мыслях картинку рисую, как большой чёрный кот охотится за маленьким воробышком. Угадайте, кто в роли котика?
– Понял, – парень делает шаг назад, – сегодня колючка. Это ты без моего внимания такой злючкой становишься, значит надо исправлять ситуацию. В субботу идём гулять в парк!
– Ууу, я за тебя рада, счастливой прогулки! – выдавливаю улыбку.
– Стоп, – парень хватает меня за руку, а я даже не сопротивляюсь, – разве не понятно, что ты со мной идёшь?
– Тебе никто не говорил, что наглость – твоё второе имя?
– Нет, я обычно сам таким образом представляюсь, – он обхватывает мою ладонь двумя руками и кладёт себе на грудь, – послушай лучше, как стучит.
– Гронский, я не медик, но может у тебя тахикардия? Ты б сходил что ли, проверился, – пытаюсь отшутиться, чтобы не концентрировать своё внимание на близости с ним. В нос начинает проникать приятный мужской аромат, угрожая лишить меня чувств.
– Ты не поняла: сейчас моё сердце бьётся, но если ты откажешься со мной пойти, оно может остановиться… навсегда, – на последнем слове драматично закатывает глаза, изображая потерю сознания.