— Значит, буду гулять вместе с кем-то, — упрямо отрезала Настя. — Это моя дочь.
— Настюш... — заговорил было Николай, но его перебил негромкий голос Серого: — Настасья, кто-то должен оставаться дома. На случай, если Елена вернётся сама.
— Насть, правда, не надо, — поддержал его Валя. — Мы будем тебе каждые пятнадцать минут отзваниваться, обещаем.
Настя сердито закусила щеку, но вместо дальнейшего спора полезла в секретер за альбомами.
— Вот, — На журнальный столик легли четыре фото смеющейся Лены. — Это сентябрьские, с пикника.
Мужчины молча разобрали карточки, переглянулись.
— Ладно, Настюх, все на связи, — подвёл черту Олег. — Выдвигаемся.
***
Серый знал, где жила лучшая Еленина подруга Олеся — ему довелось несколько раз забирать девчонок с танцев и развозить их по домам. К тамошнему району новостроек примыкал чудом сохранившийся клочок частного сектора, через который можно было добраться до реки и старого, заросшего травой пляжа. Олеся рассказывала, как летом они с родителями чуть ли не каждый день ходили туда купаться, и чем больше Серый об этом размышлял, тем увереннее вторила мыслям его интуиция. Поэтому при обсуждении маршрутов он выбрал реку, и сейчас мягко рысил мимо низеньких тёмных домишек, где-нигде тускло светящихся огоньками в маленьких окнах. Фонарей здесь отродясь не было, но спасала полная луна, висевшая серебряным светильником почти в зените. Подмораживало — напоминал о себе скорый декабрь, — и Серый жалел, что не догадался прихватить из машины термос с горячим чаем. Проведя почти шесть часов на улице, Елена наверняка сильно замёрзла, да ещё и от реки сыростью тянет. Не простыла бы.
Разбитый асфальт под ногами сменила грунтовка, а за нею — пожухлая трава. Серый перешёл на шаг, внимательно глядя по сторонам. Берег здесь был пологий, и растущие у самой воды плакучие ивы полоскали ветви в чернильной речной воде. Немного дальше высились два стройных тополя, между которыми, как помнил Серый, была самодельная, почерневшая от влаги и времени деревянная скамья. Сейчас на ней кто-то сидел, почти невидимый в тени, и если бы Серый не приглядывался специально, то наверняка решил бы, что кроме него на старом пляже никого нет.
Чтобы не испугать сидящего, он специально подходил как можно громче. Расчёт оказался верен — человек на лавочке сначала пугливо обернулся, а затем, узнав пришельца, снова нахохлился замерзающим воробьём. Серый молча уселся рядом и с любопытством посмотрел на повёрнутый к нему светлый затылок. Коротко и весьма неровно подстриженный.
— Всё-таки отрезала косы, — констатировал он.
Девчонка шумно засопела и буркнула: — Ну, отрезала, и что?
— И ничего. Подруга помогла?
— Угу.
Серый тихонько вздохнул и снял с себя куртку. Накинул её на сгорбленные девчоночьи плечи: — Поэтому домой не идёшь?
Сопение стало громче.
— Родители не сердятся, но очень за тебя переживают.
Тут Елена не выдержала и всхлипнула.
— Я им, — она замолчала, справляясь с голосом, — я им сказала, что их ненавижу. Как они могут не сердиться?
В ответ Серый только головой покачал.
— Ох, Елена. Родители всегда прощают детей — на то они и родители. Что, конечно, не повод им грубить или разбрасываться необдуманно жестокими словами. Однако если глупость уже сказана, то надо её как-то исправлять, а не сбегать из дома.
— Да понимаю я, — девчонка плотнее закуталась в куртку. Немного помолчала и спросила: — Смелый — это тот, кто боится, но всё равно делает, так?
— Так.
На старом пляже вновь воцарилась тишина. Елена теребила кнопку на рукаве, Серый ждал. Наконец, девчонка поднялась со скамейки и решительно скинула чужую куртку: — Спасибо. Пойдём домой.
— Точно согрелась?
— Точно.
— Ну, хорошо, — Серый вытащил из кармана сотовый. — Погоди только, я поисковую операцию отменю.
— Операцию?
— Конечно. Мы все тебя искали, — Тут вместо очередного гудка в трубке раздалось отрывистое «Да?», и Серый переключился на телефонный разговор: — Олежа, я её нашёл, всё хорошо, возвращаемся домой.
Трубка ответила выдохом облегчения, таким громким, что его, наверное, услышала даже Елена.