Момзер жалко улыбнулся и сделал приглашающий жест, призывая старуху сесть в машину.
Кричевская шагнула вперед, тяжело опираясь на палку.
– Галина Георгиевна! – предостерегающе сказала я. – Это может быть опасно.
Кричевская обернулась. Ее лицо выглядело еще более надменным, чем обычно.
– Деточка, я что, похожа на слабоумную? – презрительно осведомилась моя клиентка.
– Н-нет, не похожи.
– Ну так предоставьте мне самой решать, что опасно, а что нет.
И старуха уселась на заднее сиденье, где помещался Аркадий. Мне ничего не оставалось, как сесть вперед. Теперь в случае чего мне придется проявлять чудеса эквилибристики, чтобы добраться до злодея на заднем сиденье…
Но Момзер не проявлял ни малейшей агрессивности. Бывший партнер Светланы вовсе не казался опасным. Это был полноватый низенький мужчина лет сорока пяти, с лысиной и обрамляющим ее венчиком пушистых белых волос – очевидно, когда-то на этом месте были кудри, но ветер перемен унес их. Костюм мужчины был измят, рубашка требовала стирки, а на кашемировом пальто не хватало пуговицы. Аркадий чувствовал себя неловко и кривовато улыбался, стараясь понравиться.
– Ты хотел о чем-то поговорить со мной, Аркадий? – осведомилась Галина Георгиевна.
– Да-да, – заторопился Момзер. – Только…
И он бросил красноречивый взгляд в мою сторону.
– Можешь говорить совершенно свободно. – Старуха повела в мою сторону рукой в перстнях. – Евгения – мой человек.
Я слегка удивилась. Неужели общие воспоминания – достаточный повод для того, чтобы считать меня доверенным лицом?
– Я хотел попросить вас, – произнес Аркадий, – как-нибудь повлиять на Светлану. Вы не представляете, дорогая Галина Георгиевна, как она со мной поступила. Если бы я вам рассказал…
– Не надо! – твердо проговорила старуха. – Я пожилой человек, мне нельзя волноваться. Но я всегда к тебе хорошо относилась. Как к своему сыну. Чего ты хочешь?
– Побеседуйте со Светланой! – Аркадий молитвенно сложил руки на груди. – Она человек резкий, жесткий, но сердце у нее доброе. Вас она очень уважает и любит. Только вас она послушает…
Послышался странный звук, похожий на кашель – это старуха смеялась. Момзер в изумлении таращился на Кричевскую.
– Не знала, что у моей дочери есть сердце, – отсмеявшись, заявила пожилая леди. – Тем более доброе.
– Галина Георгиевна, – попытался добавить что-то еще Аркадий, но Кричевская его перебила:
– Молчи, негодяй! Не смей говорить о том, в чем совершенно не разбираешься. Моя дочь – неблагодарная и жестокосердная тварь. Но это касается только меня. Я не знаю, что там у вас произошло… Но, судя по всему, Светлана провернула с тобой одну из тех гадких, отвратительных, незаконных штук, на которые вы с ней всегда были большие мастера. Я угадала?
– Да, вы совершенно правы! – стиснул руки Аркадий. – Вы не представляете, что она сделала! Такую схему провернула, просто блеск… Если бы это не касалось меня! И главное – ведь это я сам ее научил!
В голосе Аркадия зазвенели слезы. Кричевская терпеливо ждала окончания монолога.
– Так быстро все провернула… А когда я кинулся к ментам, там у нее все оказалось схвачено! Я попытался обратиться к влиятельным людям…
Ага, скажи еще – «к братве»…
Аркадий стушевался, сообразив, что сказал лишнего. Но и так все было ясно. Очевидно, и там Светлана опередила своего бывшего партнера.
– Ведь контакты у нас были общие… – едва слышно закончил Момзер.
Кричевская сверху вниз разглядывала мужчину.
– Мне некуда идти, – уже явственно всхлипнул Аркадий. – У меня семья, дочка-первоклассница… Вы не представляете, в каком я положении! Я никто! Со мной не желают общаться! Как будто не со мной эти люди вели дела последние пятнадцать лет, не со мной пили…
И Момзер окончательно сник.
Я напряглась. Вот сейчас он скажет что-то типа: «Мне нечего терять, и поэтому я решил взять вас в заложники, дорогая Галина Георгиевна!»
Но ничего подобного не произошло. Аркадий поднял голову и произнес:
– Помогите мне, поговорите с дочерью! Она не хочет со мной встречаться… Но вы скажите ей, что я согласен на ее условия. Я был не прав…
Затаив дыхание, Момзер смотрел на старуху. Я подумала, что у него действительно серьезные неприятности, раз он дошел до того, чтобы просить о помощи восьмидесятилетнюю даму.
Кричевская вскинула подбородок и решительно заявила:
– Аркадий, ты знаешь, я люблю тебя как сына. Но скажу сразу – я не стану делать того, о чем ты просишь.
Я незаметно вынула пистолет из кобуры и пристроила за отворотом куртки. Момзер таращился на Галину Георгиевну в полном изумлении.