На сессию районного совета Макару явно не хотелось. Потому он, насколько мог, приглушил свой гнев. Но продолжал что-то невнятно ворчать в свои кустистые усы. Он молча бродил по двору, заглядывал во все уголки, неуклюже пытаясь создать видимость того, будто что-то ищет. Даже фонариком кое-где присвечивал, хотя уже и утро наступило.
— А кто и откуда стрелял? — как черт из табакерки, снова спросил у присутствующих.
— Мать моя, женщина! Опять за рыбу деньги! А ты для чего сюда приехал? Или тебе только покататься захотелось? — Михайловна прямо-таки пылала от злости.
— Тут человека чуть не убили, а он детские вопросы задает! Ищи, ирод, откуда стреляли, и не выводи меня из себя! А то не посмотрю, что на тебе форма висит.
— Форма моя не висит, а на меня одета, — с ударением на последнем слове молвил Макар.
— Может, на ком-то она и одета, — не могла угомониться Михайловна. — А та тебе, как на чучеле огородном, висит. Займись делом, ирод! Потому что общество эту форму и снять может. Тем более, что висит она на недостойном ее человеке. А когда форму снимем, то и по заднему месту надаем хорошенько. Чтобы ум из него чуть повыше поднялся. А то он там у тебя явно застоялся. Может, тебе «пурген» дать?…
Собиралось на грозу. Не ту, что в природе живет по своим собственным законам и только по воле ветра налетает на наши города и села. А на грозу социальную, стихийную, когда возмущенная толпа вот-вот разразится громами справедливого гнева, и гнев тот разящими молниями так и прошьет бестолкового представителя закона.
Спасло Макара от неприятностей только то, что именно на то мгновение появился следователь районной прокуратуры. А вслед за ним и несколько представителей милиции подъехало. Они-то в некоторой степени и разрядили накалившуюся до предела обстановку. Хотя вряд ли ее можно было разрядить полностью.
Следователь в городке был человеком новым. Потому все соседи Василия заинтересованно присматривались к нему. Что же он сможет сделать, еще совсем желторотый, если вот этот, уже поседевший на службе мешок с дерьмом, только кучу глупостей намолол, а по делу так ничего и не сделал.
— Успокойтесь! Успокойтесь, граждане! Давайте, спокойно и детально во всем разберемся. Кто может подробно сообщить о том, что здесь произошло?
Мария Михайловна, не совсем еще успокоившаяся от словесных перепалок с горе-милиционером, насколько сумела, рассказала следователю о том, что видела.
— Потерпевший был в сознании, когда вы его осматривали и перевязывали?
— Нет. Только на какое-то мгновение глаза приоткрыл и вымолвил единственное слово — «Колька».
— А-а! Так это же дружок его закадычный! Тоже бизнесмен задрыпанный! Вот он его и порешил! — не сдержавшись, вклинился в разговор Макар. — Наверное, доходами делиться не захотел. Его работа! Сто процентов — его!
Собравшихся людей явно возмутили эти слова милиционера.
— Прошу вас не вмешиваться, господин старший лейтенант, — сердито оборвал его следователь. — Если можете доложить о чем-то существенным, то докладывайте.
— Как же! Доложит он! — не выдержал Семенович. — Он уже полчаса с Марией Михайловной ругается. А в расследовании обстоятельств дела у него — даже кот не валялся. Будто на прогулку сюда приехал.
— Вы место происшествия осмотрели? Откуда стреляли — выяснили?
— Да я чуть ли не на коленях весь двор облазил. Гильзы нигде нет.
— А на дороге смотрели? Или вы думаете, что гильза только во дворе может быть?
— Нет. На дороге еще не смотрел. Мы сейчас, в айн момент, это сделаем. Пойдем, ребята, гильзу искать.
Только теперь, открыто посмеиваясь над своим незадачливым начальством, из кабины вышел шофер-сержант.
— Что, Макар Иванович, досталось вам на орехи?
— Ты поговори еще у меня, — обижено засопел Макар. — Марш на улицу — дело делать! Разговорился тут. Лодырь!
Хотя ситуация была довольно напряженной, но кто-то из молодых даже тихонечко засмеялся. Это же надо! Как из человека, прямо-таки, прет начальственный дух! Правду говорят в народе, что не дай Бог из хама пана. Да еще и в милицейской форме.
Следователь тем временем произвел опрос всех свидетелей, хотя свидетелями присутствующих и не назовешь. Ведь свидетель — это тот, кто что-то видел и потому может что-то свидетельствовать именно об увиденном. Или слышал что-то определенное. А тут только часть присутствующих слышала выстрел. Да и не все из них поняли, что это был именно выстрел. Они были только свидетелями большой беды своих соседей. А вот, как именно эта беда подвернулась, как она случилась, о том никто и ничего не знал. Ни машины, ни мотоциклы, которых в городке было немало, по улице не проезжали. Чтобы кто-то убегал с места происшествия, то такого тоже никто припомнить не мог.