– Кажется, я пикси, – добавила Кайя. – Хотя открой-ка страничку о подменышах.
– Интересно.
Он прокрутил страницу, Кайя попыталась разглядеть хоть что-нибудь со своего наблюдательного пункта, оказавшегося слегка далековатым.
– Ну что там?
– Сказано, что нужно сжечь подменыша, чтобы вернуть своего ребенка… или всадить ему в глотку горячую кочергу.
– Супер. Давай дальше.
– Что ж, пикси. Различают добро и зло, ненавидят орков, рост не более двух футов… – Он засмеялся. – Выделяют пыльцу пикси.
– Орков? – переспросила Кайя.
Она пересела удобней, внезапно осознавая, как сложно определить, какие мышцы отвечают за работу крыльев. Они постоянно двигались независимо от нее самой и даже друг от друга, будто два больших мягких насекомых, копошащихся на спине.
– Пыльца пикси. – Корни никак не мог успокоиться и перестать смеяться. – Пыль пикси. Ага, а ангельскую пыль тогда выделяют ангелы. Крутые наркоторговцы ловят несчастных серафимов и трясут, трясут…
Кайя фыркнула:
– Ты знаешь, что ты идиот?
– Я запомню, – выдавил он, продолжая смеяться.
– Что ж, запомни тогда словосочетание «Неблагой двор» и вбей его в поисковик.
Пара кликов мышкой, и Корни сообщил:
– Кажется, это место в Фейриленде, где тусуются все плохие парни. Какое отношение этот двор имеет к тебе?
– Есть один рыцарь, который то ли жаждет меня убить, то ли нет. Друзья хотели, чтобы я притворялась человеком из-за Десятины, и… короче, все сложно.
– Может, расскажешь? – Корни сел ровно.
– Я только что рассказала все, что имеет хоть какой-то смысл.
– Отлично, – кивнул он. – А теперь расскажи все, что не имеет смысла.
– Я сама не все понимаю, но если просто: существуют свободные фейри и придворные. Ройбен один из придворных фейри, впервые мы встретились в лесу, когда его подстрелили. Он из Неблагого двора.
– Ага, хоть и с трудом, но пока я понимаю. Продолжай.
– Спайк и Люти-Лу отправили мне записку в желуде, предупреждая, что Ройбен опасен. Он убил одного из моих друзей, Грисла.
– Записка в желуде?
– Верхушка снималась. А внутри он был полый.
– Ах да. Элементарно.
– Ха-ха, а поищи-ка, что такое «Десятина». Насколько мне известно, это жертвоприношение, из-за которого фейри, не принадлежащие ни к одному из дворов, до сих пор подчиняются придворным. Я должна притвориться человеком, чтобы меня попытались принести в жертву.
Корни впечатал запрос.
– Только всякая религиозная фигня. Лохотрон в стиле «пожертвуйте десять процентов своего бабла, и я смогу купить своему псу будку с кондиционером». Жертвоприношение… а это безопасно? В смысле, как хорошо ты знаешь своих друзей?
– Я им всецело доверяю…
– Но… – подбодрил ее Корни.
Кайя печально улыбнулась:
– Но они ничего мне не сказали. Все это время они знали, кто я, но молчали… ни слова, ни единого намека.
Она задумчиво рассматривала суставы на пальцах. Разве одна лишняя фаланга может выглядеть так зловеще? Оказалось, может – Кайе становилось не по себе, когда она сгибала пальцы.
Корни сложил пальцы пирамидкой, по-злодейски щелкнув суставами.
– А теперь поведай мне эту историю еще раз, медленно и с самого начала.
Проснувшись, Кайя не сразу поняла, где находится. Она поерзала, пока не натолкнулась на твердое тело, которое застонало и оттолкнуло ее. Корни. Щурясь, она посмотрела на него и потерла глаза. В комнате было темно, лишь узкие полоски света пробивались сквозь плотные коричневые шторы. Кайя слышала голоса, доносящиеся из глубины трейлера сквозь приглушенный металлический смех в телевизоре.
Она перевернулась на другой бок, пытаясь снова заснуть. В поле зрения попала прикроватная тумбочка: книга «Винтаж», баночка с обезболивающим, будильник с язычками пламени на циферблате и черная пластиковая фигурка шахматного коня.
– Корни! – воскликнула Кайя, тряся закутавшуюся в одеяло тушу за… вроде бы плечо. – Просыпайся. Я знаю, что делать. Знаю, к кому можно пойти.
Парень высунул голову из-под одеяла.
– Надеюсь, у тебя хорошая идея, – простонал он.
– Келпи. Я знаю, как призвать келпи.
Он откинул одеяло и сел, резко просыпаясь.
– Хорошо. Да, хорошо.
Корни соскользнул с кровати, поскреб достоинство сквозь ткань трусов и сел за компьютер. Он подергал мышку, и заставка погасла, открывая экран. В коридоре отчетливо раздавался голос Дженет, жаловавшейся маме, что она ни за что не получит права, если Корни не позволит брать свою машину.