Переведя дыхание, она встретилась с ним взглядом.
– Я лишь хотела услышать Королеву.
– Если бы другой рыцарь поймал тебя здесь, он бы с удовольствием продемонстрировал, что при дворе делают со шпионами. Это не игра, пикси. Тебе опасно здесь находиться.
Пикси? Тогда она вспомнила. Зеленая кожа, черные глаза и сложенные крылья – вот что он видел. Он ее не знал, вернее, думал, что не знает. Кайя облегченно выдохнула, хотя до этого даже не догадывалась, что задерживает дыхание.
– Это не твоя проблема, – бросила она, извиваясь в хватке его рук.
Кайя мысленно сказала себе: конечно, он ее отпустит. Но слова Спайка эхом отдавались в голове. Она представила Ройбена на черном жеребце с мерцающими белыми глазами, лицо его покрыто кровью и грязью, когда он мчится через кусты, загоняя в ловушку беднягу Грисла.
– Неужели?
Он продолжал сжимать ее предплечье и практически тащил следом за собой через толпу. Находясь в самом центре событий, Кайя заметила, что фейри не просто уступают Ройбену дорогу, они шарахаются в стороны при виде него.
– Я верный рыцарь Никневин. Возможно, лучше волноваться о том, что я с тобой сделаю, а не о моих проблемах?
Она вздрогнула.
– И что ты сделаешь?
– Ничего, – вздохнул рыцарь. – Но ты должна немедленно покинуть холм.
Ничего? Поднимая глаза на Ройбена, Кайя ожидала увидеть в его лице что угодно, но не бесконечную усталость. Но нет, она, а не ярость плескалась в его светлых глазах.
Но Кайя не могла уйти, как и не могла рассказать рыцарю, что ее смертный друг спокойно спит где-то под столом в другом конце зала. Пришлось выкручиваться.
– Мне что, нельзя здесь находиться? Не заметила, что у вас вход строго по списку.
Взгляд Ройбена потемнел, а голос стал тише.
– Для Неблагого двора высшее наслаждение, когда шпионы свободных фейри чтят нас своим присутствием. Редко появляются желающие присоединиться к нашим забавам.
Да, она ступила на опасный путь. Усталость исчезла, и лицо рыцаря стало непроницаемым. А у Кайи внутри все сжалось. «Высшее наслаждение… к нашим забавам». Он многозначительно подчеркнул, что тоже принимает участие в этих «забавах».
– Выход там, – сказал Ройбен, указывая на земляной туннель, определенно не тот, через который она попала сюда. Этот скрывался за креслом и был ближе к «великану» у помоста. – Но тебе лучше поторопиться. Сейчас же. Пока никто не заметил, как я с тобой разговариваю.
– Почему? – удивилась Кайя.
– Кое-кто может решить, что ты мне приглянулась. А потом, что будет забавно, увидеть мое лицо в тот момент, когда мне придется причинить тебе боль.
Голос Ройбена был холоден и спокоен. Слова срывались с его губ так легко, словно ничего не значили. Просто набор звуков, тонущих во тьме. У Кайи похолодели руки, когда она вспомнила их встречу в закусочной. Каково это – быть марионеткой? Каково чувствовать, как собственные руки предают тебя, подчиняясь чужому приказу?
Ярость грозовой тучей клубилась в груди. Кайя не хотела понимать, что Ройбена заставили убить Грисла. Не хотела прощать его. Но больше всего не хотела так желать его.
– Давай, пикси, – поторопил рыцарь, – вперед!
Кайя злилась, что не может перестать думать о его губах. Может быть, попробовав их на вкус, она избавится от этого чувства? В конце концов, если любопытство кошку сгубило, то искупление дало ей второй шанс. Искупление, сатисфакция, удовольствие…
– Как я могу тебе верить? – протянула Кайя. – Докажи, поцелуй меня.
– Сейчас нет времени на ваши хитрые шуточки, пикси, – ответил он.
– Поторопись, если хочешь быстрее от меня избавиться. – Она сама была в шоке от своих слов. Как только решилась на такое?
Но куда сильнее Кайя удивилась, когда Ройбен коротко коснулся ее губ своими. И ее словно молнией пронзило.
– Иди, – сказал Ройбен. Сказал таким тихим шепотом, словно одним поцелуем у него выпили все дыхание. Глаза его потемнели.
Кайя нырнула в туннель, не успев даже понять, что только что натворила. И конечно же, в тот момент она совершенно не думала о планах мести.
На улице было холодно и светло. Невероятно, но ночь прошла, пока она была на пиру. Прохладный ветер шелестел последними листьями на деревьях, и Кайе, пока она обегала холм, пришлось обнять себя руками, дабы сохранить хоть каплю тепла. Она помнила, где под заплаткой коричневой травы прятался вход, нужно было лишь вновь попасть внутрь. Если держаться поближе к стене, ее никто не заметит. Корни где-то там, в зале, и на этот раз она не потеряется, запомнит как-нибудь путь наружу.