Кайя до боли впилась в губу, понимая, насколько далеко ради нее зашел Ройбен. Понимали ли Люти и Спайк, что, будучи пленницей Неблагого двора, Кайя все равно будет нуждаться в защите? Если Кайя правильно поняла намеки и едкие комментарии, рыцарь Двора мог делать с плененной девушкой все, что пожелает. Абсолютно. В таком случае, раз Спайк считает Ройбена отвратительным мерзавцем, зачем заставлять ее участвовать в плане, в котором большую часть ночи она будет всецело принадлежать ему?
Ну нет, она решит загадку и даст ответ, прежде чем события окончательно выйдут из-под контроля. Даст ответ, а потом расскажет Ройбену обо всем – прежде всего о том, как сильно она сожалеет о том, что обманывала, – и будет надеяться, что он поймет. Затем Кайя отыщет Спайка и заставит его честно ответить на парочку вопросов.
– Вишня, – как можно тверже проговорила Кайя.
Ройбен глухо, хрипло выдохнул, продолжая стоять на коленях перед Королевой. Как долго он задерживал дыхание?
– Госпожа, вы не можете… – начал лисьемордый писец, но Королева оборвала его резким взмахом руки.
– Встань, мой рыцарь. Хороший выбор. Она твоя.
Ройбен поднялся и слегка повернулся в сторону Кайи, на лице его было написано неприкрытое облегчение. Кайя протянула к нему руку. Сейчас, только их отпустят, и она все расскажет, все объяснит… заставит его понять.
– А теперь я приказываю тебе пожертвовать свой выигрыш в качестве платы Десятины, – добавила Королева.
В толпе раздались смешки.
Гнев и стыд в чертах Ройбена слились в единую, ужасную эмоцию. Кайя увидела, как он уронил руку, стискивая рукоять меча. Затем, казалось, взял себя в руки и с улыбкой поклонился своей Королеве. Повернувшись к Кайе, он прижался губами к ее шее, погладил рукой бедро и так тихо, чтобы только она могла его слышать, прошептал:
– Что принадлежит тебе, однако другие используют это чаще, чем ты?
От прикосновения его губ к шее Кайю охватила дрожь. Она открыла рот, собираясь ответить, но рыцарь покачал головой и, подняв руку, провел большим пальцем по контуру ее лица.
– Подумай об этом.
С этими словами он отпустил Кайю и присоединился к остальным рыцарям.
Три фигуры в белых одеяниях приковали девушку в центре круга, их закрытые плотными перчатками руки осторожно поднимали железные кандалы. Сначала они сковали лодыжки, следом запястья. Железные оковы слегка жгли кожу через прочные чары.
Рыцари Неблагого двора выстроились вокруг нее, по одному с каждой стороны света – север, юг, запад, восток. Ройбен встал с южной стороны, у нее в ногах. В глаза он старался не смотреть.
«Что принадлежит тебе, однако другие используют это чаще, чем ты?»
Четыре плотных низких человечка поднесли к рыцарям по пылающей зеленым огнем жаровне, а потом встали на колени, удерживая свою ношу на спине, как живые подставки.
Лисьемордый писец вскинул руки, и под холмом воцарилась тишина. Зловещая тишина. Кайя обшарила взглядом толпу в поисках знакомых лиц. На миг ей показалось, будто там, среди гостей, стоит Спайк, но она могла и ошибиться. Слишком много собралось здесь разных фейри.
Вокруг поляны вспыхивали новые жаровни, отбрасывая странные зеленые тени. Где-то далеко за пределами круга раздался стук одинокого барабана.
Королева Неблагого двора начала свою речь, голос ее эхом разносился в тишине.
– В эту священную ночь мы собрались, чтобы выполнить свой священный долг. Сегодня те, кто правит, преклонят колени.
Подданные Неблагого двора – все как один – единым движением опустились на колени. Стоять остались только свободные фейри. Даже сама Королева встала на колени, платье ее черной лужей растеклось у ног.
– Мы, Неблагой двор, хранители тайн земли, правители по крови и плоти, даруем добровольную жертву в обмен на добровольную присягу тех, кто обитает в наших землях.
Кайя мысленно усмехнулась. Кажется, никого не заботит, что добровольная жертва скована цепями. Медленный бой барабана сводил с ума. Спокойный и ровный ритм, отвратительно контрастирующий с бешено колотящимся сердцем, которое отчаянно билось о ребра.
Королева продолжала:
– Какую жертву мы предлагаем?
Неблагой двор стройным хором ответил:
– Смертную кровь. Смертный дух. Смертную страсть.
Позади Королевы Кайя заметила Корни, он с бесстрастным видом стоял рядом с Нефамаэлем. Его бледно-коричневые волосы были подстрижены короче, чем обычно, и зачесаны вперед. Без очков и с новой прической лицо его казалось худым и беззащитным. Одет Корни был в синий бархат, словно сразу после окончания жертвоприношения собирался играть в пьесе яковианской эпохи. Кайе было жутко видеть его здесь, но больше всего пугало выражение лица, отрешенное и спокойное.