Девушка прикусила губу, прислушиваясь к его словам. А чего она ожидала? Пламенного признания в любви после одного жалкого поцелуя?
Кайя уткнулась взглядом в кружку горячего кофе. Смотрела на него и понимала: если сделает хоть глоток, ее вывернет прямо здесь и сейчас.
Сигарета. Ей жизненно необходима сигарета. На спинку стула была накинута куртка Эллен, и, порывшись в карманах, Кайя выудила на свет зажигалку и пачку сигарет. Не обращая внимания на изумленный взгляд Ройбена, она прикурила сигарету и глубоко затянулась.
Дым огнем опалил легкие. Кайя очнулась лишь через пару мгновений. Отчаянно кашляя и задыхаясь, она стояла на коленях на полу, а рядом тлела выпавшая из рук сигарета, прожигая дыру в линолеуме.
Ройбен затоптал сигарету и склонился над Кайей.
– И что это было?
– Сигарета. Я хотела покурить, – ответила она, удобней садясь на полу.
Теперь, когда от едкого дыма глаза и так уже слезились, сдерживаться не оставалось сил. Смешно, что после всего случившегося этой ночью до слез ее довела обычная сигарета, но это было именно так. Кайя всхлипнула, больше ощущая тошноту, выворачивающую пустой желудок, чем собственные слезы.
– Сигареты – яд, – скептически заметил Ройбен. – Даже жители Железных земель от них умирают.
– Знаю. – Кайя уткнулась лицом в колени, вытирая щеки о белое платье. Она уже жалела, что не отпустила Ройбена, когда он просил.
– Ты устала, – сказал Ройбен с тяжелым и, как показалось Кайе, недовольным вздохом. Лицо его было совершенно бесстрастно. – Где ты спишь? И, кстати, стоило бы задуматься о чарах.
Девушка размазала по щекам слезы и кивнула.
– А ты устал?
– О, я истощен. – Он не улыбнулся, но все же слегка расслабился.
Они тихонько поднялись на второй этаж. Обостренные чувства фейри сбивали Кайю с толку. Она слышала сопение мамы и спокойное, приглушенное дыхание бабушки. Ощущала запах опилок из крысиной клетки, вонь химикатов и спреев из ванной; Кайя чувствовала даже аромат маслянистой пыли, толстым слоем покрывавшей почти все поверхности в доме. И каждый запах был удивительно ярким и отчетливым.
Кайя мысленно приказала себе не зацикливаться на запахах и звуках. Ничего нового, просто излишне острые ощущения, которые она успела испытать уже в прошлый раз, когда спали сильные чары. Небольшая привилегия, компенсация за то, что теперь она не может коснуться половины вещей в доме, потому как в них есть железо, а от одной затяжки едва не падает в обморок.
Зайдя в спальню, Кайя повернула в замке старомодный ключ, запирая дверь. Зачарует она себя сегодня или нет, объяснить бабушке, что здесь посреди ночи делает Ройбен – задача невыполнимая.
– Что ж, я твою комнату видела, – пробормотала она. – Теперь ты увидишь мою.
Переступив через разбросанные на полу вещи, Ройбен присел на матрас. Кайя порылась в мусорных пакетах, доставая пыльное зеленое одеяло с множеством прожженных сигаретами точек. Розовое, под которым она обычно спала, уже валялось на матрасе, и девушка искренне надеялась, что оно не слишком пропахло потом.
Ройбен скинул ботинки и осмотрелся. Кайя заметила, как взгляд его сначала зацепился за крысиную клетку, остановился на кучах одежды, книг и журналов, покрывающих пол.
– Ага, у меня тут бардак. – Она присела на пружинный блок, все еще красующийся на раме кровати.
Кайя смотрела на растянувшегося на матрасе Ройбена, завороженная игрой мышц под кожей. Даже сейчас, уставший, раненый и закутанный в ядовито-розовое одеяло, он казался опасным.
– Что ты с ней сделала? – Он взглянул на Кайю из-под серебристых ресниц.
– С кем?
– С девочкой, которой на самом деле принадлежит эта комната. Что ты сделала с ней?
– Что? Да пошел ты! – возмущенно выпалила она. От злости Кайя даже забыла, что собиралась извиняться и уверять в своем искреннем раскаянии.
– Думала, я поверю слезам пикси? – хмыкнул фейри, отворачиваясь от нее.
Невысказанные обвинения острыми шипами оседали на языке, впиваясь в горло при попытке их проглотить. Они оба слишком устали. И Кайе еще повезло, что Ройбен до сих пор с ней разговаривает.
Но к измученному переутомлением телу сон не шел. Вместо этого Кайя смотрела на Ройбена, наблюдала, как он ворочается на матрасе, закутываясь в одеяло. Как расслабляется его изможденное лицо, а рука обнимает подушку.
Он всегда казался девушке настоящим. Но столь реальным, как сейчас, не был никогда. Сонный, с растрепанными волосами, разметавшимися по подушке, и босой ногой, которая свесилась с края матраса и теперь лежала на книге. Той самой антологии, которую она хотела, но так и не вернула в библиотеку.