— Не уверен, — пробормотал старик, недоверчиво оглядывая собеседника, — на меня оно навевает скорее тревогу.
Безразлично пожав плечами, мужчина бросил краткий взгляд на древо, после чего вновь обратился к нему:
— Я уже и не помню, приходил ли в этого город кто-то по своей воле. Чем обязаны?
— Здесь есть жители? Много вас?
— Достаточно, — все так же безразлично отвечал незнакомец. — Хотите поселиться?
Подсознательно испугавшись такого предложения, старик строго нахмурил брови, пытаясь понять неуместную шутку. Прижав к себе посох, он заговорил более официальным тоном:
— Я королевский скриптор Биларгий, прибывший сюда по повелению самой Фелензии. Согласно решению её суда, Детераль должна была выполнять роль тюрьмы и, насколько нам известно, она уже должна была стать пристанищем для… некоторых грешников. К слову, вы один из них?
— Я? Скажем, я что-то вроде начальника этой тюрьмы, как вы её назвали.
— Замечательно. Я здесь для того, чтобы всё тщательно задокументировать.
— То есть вы проделали такой путь, чтобы просто послушать истории о заплутавших бедолагах? — с насмешкой спросил «начальник».
— Гм… — Биларгий явно не обрадовался подобной оценке своей деятельности, но внешне постарался оставаться беспристрастным. — Да, верно.
— Что ж, тогда добро пожаловать в Детераль, город грешников, — он с хлопком соединил ладони, брякнув цепями кандалов. — Вас ожидают несколько замечательных историй, и одна заключительная. Надеюсь, вы не против, если я сам выберу их порядок?
— Как пожелаете, — не очень разделяя энтузиазм собеседника, согласился скриптор. — Как я могу к вам обращаться?
— Называйте меня Энс, — уже развернувшись, отозвался мужчина, уходя вглубь мрачного города.
Обернувшись на ворота, через которых еще виднелись последние крохи света, Биларгий попросил у Фелензии сил и терпения, после чего неохотно пошагал вслед за Энсом.
***
Пробираясь сквозь узкие улочки города, Энс то и дело оглядывался на идущего следом гостя, ведя непринужденную беседу.
— Вот скажите, Биларгий, вы упомянули о том, что наказание нашему городу было вынесено судом, да? А кто это совершил?
Тяжелый протяжный вздох старика мог бы свидетельствовать, что он не слишком хочет ввязываться в этот разговор. Тем не менее, спустя некоторое время он решил ответить:
— Очевидно, это совершила Фелензия.
— Оно само собой разумеется, — согласился «начальник», — я имею ввиду, кто был исполнителем? Кто вынес приговор?
Биларгий неожиданно задумался. Разумеется, подобного рода задание должно было достаться кому-то высокопоставленному, но королевский судья этим не занимался, об этом скриптор точно бы знал. Верховный судья также не покидал пределы столицы на длительное время. Его заинтересованность в разговоре резко возросла.
— Признаться, я об этом не задумывался и не знаю ответа на этот вопрос. Наверняка какой-то выдающийся судья из столицы.
— Да, наверняка… — уклончиво пробормотал Энс. — А не слишком ли ответственное задание для человека, чьего имени вы даже не знаете? В смысле, ваша должность подразумевает, что знаете вы очень много, но как это так ускользнуло из вашего внимания?
— Будем считать, что вы меня заинтриговали. Вы сами знаете ответ на свой вопрос?
— Представьте, что у Фелензии есть личный судья, который стоит выше привычной вам системы. Безмерно талантливый, а потому, решающий… особые вопросы.
— Минуя меня? — недоверчиво поинтересовался скриптор.
— Настолько особые вопросы, что им не стоит оставлять след на бумаге, а лучше бы и в истории.
— И вы хотите сказать, что он… — начал говорить Биларгий, но Энс его грубо перебил.
— Наш первый рассказчик!
С этими словами он вскинул руки к зданию, к которому они подошли. Массивное, высокое, полное грубых углов и лишенное каких-либо украшений — строгость и невзрачность этой постройки настолько преобладало в её архитектуре, что, наоборот, даже выделяло среди остальных. В подтверждение безумных слов Энса, над входом висело уже пожухшее и местами порванное знамя, характерного серого цвета, с отчетливо виднеющимся общепринятым символом судейства Фелензии — скованные терновой ветвью крылья.