— Ты не знаешь, чья это машина? — спросил Иван, взглянув на Аню.
— Знаю, — подобрав его шапку, сказала она. — Наша.
— Наша?
— Моего отчима, она совсем новая.
— Позови его, — пробурчал он. С родителями Анны он еще ни разу по-родственному не встречался. Видел их, но не разговаривал. Не то, чтобы сторонился их, просто, как говорится, не был представлен, а с незнакомыми людьми он первым не заговаривал.
— Ваня! — отчаянно крикнула Аня, увидев, что вор вытащил из-за голенища что-то блестящее.
Но Иван уже и сам почувствовал опасность: круто развернулся и ногой ударил по руке вора. Финка зазвенела по обледенелому асфальту, отлетев к присыпанной снегом клумбе.
— Возьми, — коротко бросил он Анне.
Она осторожно, будто дохлую мышь, взяла пальцами в кожаной перчатке финку с деревянной рукояткой. Длинная, острая! Ее даже передернуло от ужаса, что эта штука может войти человеку в тело.
— Я тебе руки-ноги переломаю, если еще раз дернешься, — пригрозил Иван и снова обернулся к Ане. — Позови своих!
Она скрылась в подъезде. Через несколько минут во дворе появился не только ее отчим, но еще несколько человек в наспех наброшенной одежде. Бросившись к «восьмерке», невысокий толстенький человек в кожаном пальто, заохал, заахал, даже всплеснул короткими ручками:
— Ну, подонки! Ну, негодяи! Уже под окнами нельзя машину поставить. И эта чертова сигнализация не сработала!
— Может, отключили? — подал кто-то реплику.
— У меня — японская, — сказал еще кто-то. — Сразу бибикает.
— Слышим... — недовольно сказал кто-то. — Спать людям по ночам не даете со своими проклятыми машинами. Чтобы их все украли к чертовой матери!
— Сразу видно, что безлошадный! — хихикнул другой.
Вышедшие на шум владельцы машин тщательно осматривали свои автомобили, потом все собрались возле Ивана и сидящего на асфальте вора. Спиной он прислонился к желтой стене, полосатая шапка валялась неподалеку. Ноги в сапогах были вытянуты, злые сузившиеся глаза устремлены поверх голов людей, будто он что-то высматривал на железной крыше.
— Прибить бы на месте ублюдка, как это делали в старину! — проговорил отчим Ани, его звали Эдуардом Евгеньевичем Дидиным, его падчерица оставила себе фамилию родного отца.
— Валяйте, — усмехнулся Иван. Он знал, что никто до вора и пальцем не дотронется. В доме на Пестеля жили интеллигентные люди. В основном.
— Три колеса успели снять! — возмущался Дидин. — Последнее на двух гайках держится. Какое счастье, что вы их застукали, товарищ!
— Иван Васильевич их застукал, — сказала Аня. — Один против троих!
— До чего же ворье обнаглело, — говорили и другие. Машины под самыми окнами, включена сигнализация, а они все одно — лезут, сволочи!
— Почему все-таки ваша сигнализация не сработала? — поинтересовался у Эдуарда Евгеньевича пожилой мужчина в коротком пальто и теплых тапочках на босу ногу. — У кооператоров покупали?
— У меня еще руль и педаль сцепления на замке, — ответил Дидин, обходя свою «восьмерку» кругом.
— Не надо ставить здесь машины, — высказалась женщина с первого этажа. Она уже не раз устраивала автомобилистам скандалы, что по утрам будят людей, отравляют воздух бензиновой гарью. И что это за сигнализация, когда от кошек, забирающихся погреться на капот, срабатывает.
— А что с этим делать-то? — кивнул на вора, делающего вид, что его тут ничего не касается, спросил мужчина в коротком пальто. Он уже переступал в своих тапочках от холода с ноги на ногу.
— Побегу, вызову милицию! — спохватился Дидин.
— Мама уже, наверное, вызвала, — негромко произнесла Аня. — Я ей сказала.
Иван поднял тяжелый металлический предмет с резьбой и рукояткой, внимательно осмотрел и присвистнул:
— Самодельный домкрат. Поднимает за несколько секунд любую сторону машины. Сразу два колеса можно снимать.
Во двор въехал милицейский «газик» с вертушкой на крыше. Ее желтоватый отблеск отразился на окнах, лицах жильцов. В доме вспыхивали огни, люди выглядывали в форточки.
— Ты иди домой, Аня, — сказал Иван. — Мне придется задержаться.
Он переговорил с капитаном, отдал ему железную трубу, домкрат и финку. В это время второй милиционер в звании старшего сержанта ловко защелкнул наручники на руках сидящего вора.
— Осторожнее, — пробурчал тот. — Они вроде мне тесноваты.
— Перебьешься, парень, — добродушно сказал старший сержант.