Не поскупились и дали два десятка крошечных магнитофонных кассет. Они бы подарили и «магнум», но он был записан в декларации, иначе они не провезли бы его в «Боинге». Сейчас за этим очень строго следят.
Аппарат действовал отлично: мало того, что записывал на пленку, но прямо в машине можно было услышать все, что происходит в комнате. И занимал такой аппарат совсем немного места. Снаружи в машине его не увидишь, как и наушник в ухе Рогожина. Моросил мелкий дождь, он шуршал о крышу машины, избороздил извилистыми струйками стекла. В мусорных металлических баках копошились голуби. С балкона пятого этажа за ними наблюдала взъерошенная ворона. Неожиданно спланировав вниз, она выхватила из бака высмотренную сверху белую корку и снова взмыла на железные перила баков. Три школьницы, спрятавшись под ржавым железным навесом, курили сигареты, иногда чему-то громко смеялись. Скоро они убежали со двора, наверное, близко школа: покурили и снова на уроки.
Без всякого удовольствия слушал Иван пустую болтовню на третьем этаже. Вроде бы уже привык к тому, что приходится заниматься такими делами, но что-то в душе протестовало против этого. Американские детективы рассказывали, что им доводится заниматься делами почище элементарного прослушивания — в ход пускают и кулаки, и дубинки, и оружие. Делают фотографии в самые интимные моменты в постели. Такая уж работа детектива... Но если ты честный и порядочный человек, то вытравить из себя совесть, стыд невозможно. Иван сейчас занимался непорядочным делом: подслушивал частную жизнь незнакомых ему людей, не только подслушивал, но и записывал на магнитофон, а разве проникать в чужие запертые квартиры порядочно? Пусть даже ради выяснения истины? А вот ему приходится делать то и другое. В квартиры подозрительных людей наведывались в их отсутствие и работники уголовного розыска, госбезопасности, подслушивали телефонные разговоры, устанавливали микрофоны... Об этом сейчас открыто пишут в газетах. Конечно, кассету с записью он не отдаст клиенту, позволит лишь прослушать ее в его присутствии. Хотя и опасно было задерживать на месте преступления воров и бандитов, но то была настоящая мужская работа, пригодился ему армейский опыт, а вот сидеть в машине с микрофоном в ухе... Из бесед с американцами Иван понял, что их не мучают сомнения на этот счет, они получают от начальства задание и стараются его выполнить, как можно лучше. За это им деньги платят, повышают в должностях. А разве журналисты, залезающие к знаменитостям чуть ли не в постель, лучше? Чтобы добыть сенсационный материал, они готовы на все, но журналисты интригуют своих читателей, вызывая у них низменный интерес к известным людям, кинозвездам, а частные детективы помогают своим клиентам, спасают их от преступников, разрешают и самые сложные нравственные проблемы...
Успокоив себя подобным образом, Иван стал внимательно прислушиваться к разговору.
Бронх: ...теперь это совсем другой Ленинград, чем был раньше.
Соня: Санкт-Петербург, дорогой... Ленинградом только замшелые партийцы наш город называют. Дедушка Ленин оказался не таким, каким нам его с первого дня рождения представляли: добрым, умным, ласковым! Он был жесток, ненавидел русский народ, хитер и...
Бронх: Ну его к черту, дедушку Ленина! — послышался хриплый смех. — Тебе налить?
Звон стекла о стекло, бульканье, какой-то скрип.
Соня: Мне кажется, Стасик обо всем догадывается.
Бронх (беспечно): Ну и пусть!
Соня: Как это пусть? Он ведь мой муж.
Бронх: Если я даже на его глазах тебя трахну, он ничего не скажет.
Соня: Я не люблю это слово: «трахнуть»!
Бронх: Есть и другое слово...
Соня: Миша, Бога ради! И потом он любит меня.
Бронх: Я думаю, он больше любит валюту, чем тебя. Предложи ему солидный куш — и он продаст тебя не задумываясь.
Соня: Ты его не знаешь.
Бронх: Стаса-то? (смеется). У вас тут все помешаны на долларах! Оно понятно, рубли попали в гиперинфляцию, а жить-то красиво все хотят. Сонечка, ты не обольщайся насчет своего красавчика — он променяет тебя на богатую старуху из-за рубежа, лишь бы на ее счету денежки водились. Жаловался, что ты ему дорого обходишься.
Соня: Вот скотина! Да не ты, Мишель, а Стас!
Бронх: Мое предложение в силе, моя радость, бросай своего ковбоя и поехали в процветающую Германию. Неужели не видишь, что тут творится? По всем швам, как гнилая одежка, расползается СССР, теперь с треском расползается и РСФСР. Люди с окраинных республик озверели, русские бегут от них, идет настоящая война в Армении, Азербайджане, Грузии. А что устроили молдаване в Бендерах? А у вас в Петербурге? Кавказцы открыто приезжают вас грабить, убивать, а вы молчите, все терпите! Да что же это за жалкий, тупой русский народ?! Над вами потешается Америка, Европа! Ваши гангстеры было сунулись пожировать в Германию, но там быстренько показали им, где раки зимуют... Я родился здесь, почти всю жизнь прожил в Питере, но ни за какие коврижки сюда не вернусь. В этот грязный вонючий город, где даже знаменитый Невский превратили в помойку! По-моему, у вас давно уже никто не работает — все на улицах торгуют: и стар, и млад. Я много где побывал, но столько нищих, как у вас, во всей Европе не встретишь. Я эти рожи не могу больше видеть на улицах. Когда-то в СССР ленинградцев считали интеллигентными людьми, мерилом нашей культуры, а сейчас? Пьянь, рвань, брань... На весь мир трезвонят, что голод в России, а пьяные пачками на тротуарах валяются! И даже женщины. И это тогда, когда бутылка водки стоит черт знает сколько!